Непрошенные могильщики (полночь, XXI век)
Алексей Акчурин
Писать я начинаю
В башке бедлам и шум.
О чем писать не знаю
Но все же напишу
(Республика Шкид)
ОТСТУПЛЕНИЕ НУЛЕВОЕ (НЕ СЧИТАЕТСЯ).
Почти все, кто когда-либо читал мои статьи, догадываются о том, что эпиграфы я подбираю не всегда для того,чтобы тупо проиллюстрировать идущий за ними текст. Скажу больше - зачастую эпиграф кажется не имеющим никакого отношения к тексту. На самом деле это не совсем так: я выбираю эпиграфы такие, чтобы читатель, взявший на себя труд их прочесть, ЗАДУМАЛСЯ над текстом. Ну, или над эпиграфом. В общем, для меня эпиграф - не дайджест, а инструмент влияния на неокрепший мозг читателя.
##########################################
ОТСТУПЛЕНИЕ ПЕРВОЕ.
Прошу прощения за обилие в тексте пространных цитат из текстов критиков (в каком-то смысле вся статья состоит, по большому счету, из одних цитат): ведь если бы я не привел эти цитаты, как мог бы читатель узнать, о чем пишут критики? Из корявого и тенденциозного авторского пересказа?
##########################################
НАСТУПЛЕНИЕ ПЕРВОЕ. Экскурсия в историю
Фантасты и их читатели (так называемый фэндом)
обитают в отдельной резервации,
имеющей ряд устойчивых признаков лепрозория.
(Виктор Топоров, журналист)
Сколько человечество себя помнит (а помнит оно себя, по большому счету начиная с изобретения письменности), столько времени различные концептуальные (и не только) тексты (подобно иным культурным артефактам) вызывают у пользователей различные эмоции (от восторженного поклонения до резкого отрицания). Лично меня в данный момент интересует феномен критики. В том числе критики текстов не свежих, а написанных давно и считающихся "классическими". Противостояние писателя и критика, пожалуй, подревнее, чем спор брони и снаряда (правда, лично мне не совсем понятно, кто тут с чем ассоциируется: то ли критик испытывает на прочность писательские творения, то ли автор "взрывает" застоявшееся общество, а героический критик подставляет свою непробиваемую грудь, чтобы не допустить подобного безобразия). Но вот вопрос: ЧТО заставляет все новые и новые поколения критиков и критиканов копаться в пыли веков, вступая в полемику с тенями давно умерших авторов?
Однако, этот вопрос, если его рассматривать в целом, слишком обширен, тянет уже не на статью, а на многотомную монографию. Поэтому я решил на первых порах ограничиться феноменом беспрецедентного потока критики, неожиданно обрушившегося на творчество известных писателей братьев Стругацких. Причем на относительно ранние их произведения. Что случилось, с какой это неожиданной радости свора критиканов накинулась на посвященные казалось бы навсегда "закрытой" (в том числе и самими авторами) тематике произведения, какая муха их укусила?
На первый взгляд более-менее понятно, почему критики нападали на произведения Стругацких сразу после их написания. Ну, типа время было такое, идеология, коммунизм-тоталитаризм и прочие прелести, а вот братья-авторы в "струю" не вписывались, ну им и попадало. Вот, например, что могли увидеть правоверные коммунисты, прочитав, допустим, повесть "Трудно быть богом" :
---------------------------------------------------------
“...повесть ... скорее может дезориентировать нашу молодежь, чем помочь ей в понимании законов общественного развития. Насколько же мы, граждане сегодняшнего социалистического общества, человечнее, гуманнее героев, созданных Стругацкими? Мы вмешиваемся в ход истории, мы помогаем народам, которые борются за свою свободу и национальную независимость. И будем помогать, пока живет в нас революционный дух”.
(В. Немцов. “Для кого пишут фантасты?” – “Известия”, 1966, 19 января).
И практически тут же туманнуюмысль известного в свое время фантаста конкретизирует его брат по разуму:
“Надуманные концепции Стругацких, легко опровергаемые социологом, могут бросить тень на самоотверженную помощь нашего государства освободительным движениям в малоразвитых и колониальных странах”.
(Ю. Котляр. “Мир мечты и фантазии” – “Октябрь”, 1967, № 4).
В общем, лейтмотивом ранней критики ранних Стругацких можно объявить незатейливую фразу: "Это - пасквиль!"
“Это произведение ["Улитка на склоне" - А.А.], названное фантастической повестью, является не чем иным, как пасквилем на нашу действительность. Авторы не говорят, в какой стране происходит действие, не говорят, какую формацию имеет описываемое ими общество. Но по всему строю повествования, по тем событиям и рассуждениям, которые имеются в повести, отчетливо видно, кого они подразумевают”
(В. Александров. “Правда Бурятии”, 19 мая 1968 года).
-----------------------------------------------
Иными словами выходит, что Стругацким доставалось за некий "антитоталитаристский бунт", за попытку эзоповым языком высказать читателю некую правду-матку, которая агрессивно замалчивалась официальной пропагандой. За что, кстати, их произведения и были любимы читателями, зачитываемы до дыр, перепечатываемы на машинках и переписываемы от руки. А вот когда "лафа" закончилась и процесс шинкования правды перестал быть актуальным, пришло время других тем и прогизведений.
-----------------------------------------------
Не был ли порожден интерес к так называемой социальной фантастике ее генетическим родством с идеологией застоя?. Эзопов язык недаром создан рабом, навык к разгадыванию его культивировался в обществе несвободных. Думаю, одна из назревших задач историков - выяснить, не было ли падение рабства трагедией для скоморохов, специализировавшихся на “организации досуга” невольников...”
(С. Плеханов. “Когда все можно?” – “Литературная газета”, 1989, 29 марта).
Однако, новомодные критики (критики "новой волны") с подобным взглядом категорически не согласны.
-----------------------------------------------
Например, Олег Шестопалов, замечая, что: "в 1965 году концепция быстрого построения коммунизма называется уже попросту волюнтаризмом. К власти в стране приходят Выбегаллы – невежественные люди, главная задача которых – хорошо прожить свой век. Эти люди не ошибаются, они знают все, они всегда правы. Пользуясь государственной машиной, как личным автомобилем, они приносят в жизнь общества свое (основанное на церковноприходском разумении) понимание людей, истории, мира" в то же время пишет: "авторы несвободны от идеологических пут отходящей кровавой эпохи [имеется в виду сталинизм - А.А.] (небрежение человеческой жизнью в сравнении с делом, абсолютная необходимость подчинения, правота вышестоящего) (О. В. Шестопалов)
Другой критик, Сергей Некрасов, прямо утверждает что "борьба с тоталитаризмом... главным и единственным поводом для этой борьбы является невыполнение тоталитарным государством его судьбоносного предназначения: оно не только не дарует своим подданным бессмертия, а напротив, отбирает у них жизнь - постоянно и жестоко, ежечасно и бессмысленно"... Он же отмечает: "... редкое произведение о жизни XXII века обходится без упоминаний о службе социальной адаптации, послестрессового кондиционирования, назначение которой – привести психику девианта в соответствие с принятой в обществе нормой. Стругацкие признают, что деятельность этих служб носит откровенно дисциплинарный характер: уничтожение аномалий и девиаций должно означать возврат субъекта к полноценной общественной жизни, а именно –ответственной, кропотливой работе на благо общества".
Вспомните эпизод с червяками: после проливного дождя Абалкин ходит по дорожкам интернатского парка, собирает червяков-выползков и возвращает их в траву. Он упивается властью над ними, дарует им жизнь, он для них царь и бог. И в этот момент к нему подкатывает учитель и начинает заниматься тем же самым, всем своим видом как бы говоря: какие хорошие червячки! жалко червячков! давай-ка, дружок, будем жалеть их _в_м_е_с_т_е_!
Еще одним важнейшим видом тотального контроля и нормирования в Утопии Стругацких является познавательная деятельность. ... в Утопии Стругацких имеет два аспекта: во-первых, установление строгого информационного надзора _в_н_у_т_р_и_ освоенного человеком пространства и его рационализация, во-вторых, экспансия в_о_в_н_е_, расширение горизонта познания, вторжение в сферу Иного, его оккупация и утилизация. Все должно быть рационализировано и утилизировано, поставлено на службу человеку – вот девиз современной науки, которая самовыражается как еще один способ установления власти над миром. Этот девиз толкает сталкеров на отважные походы в Зону, этот девиз толкает Следопытов на поиск и исследование новых и новых планет. Этот девиз толкает физиков Далекой Радуги на исследование и покорение пространства, а биологов Земли – на выведение новых биоформ в поисках тайны жизни. Если же привнесенное из-за границы жизненного пространства Иное окажет сопротивление пытливым исследователям, оно будет учтено, описано ими – и тут же выброшено из головы. И пристроено в какую-нибудь резервацию, например, в музей внеземных культур, в спецсектор предметов невыясненного назначения,... назначение которых “как было невыясненным, так и останется таковым во веки веков”. Тотальность стратегии познания приводит еще и к тому, что из эмпирических наук дисциплинарные методы работы с материалом переходят в науки гуманитарные; например, в “прикладную историю”. Действия земных “прогрессоров” на “исторически отсталых” планетах являются одним из наиболее ярких примеров насилия общества над девиантами, не соответствующими принятой норме. “Колониальная политика” землян получила заслуженную оценку со стороны голована Щекн-Итрча: “стоит вам попасть в другой мир, как вы сейчас же принимаетесь переделывать его наподобие вашего собственного. И, конечно, вашему воображению снова становится тесно, и тогда вы ищете еще какой-нибудь мир, и опять принимаетесь переделывать его...” Эта фраза звучит, как приговор всей земной цивилизации; собственно, им она и является
"... показав замечательный образ будущего, привлекательный, пожалуй, для подавляющего большинства читателей, Стругацкие так и не смогли ответить на вопрос – “как можно прийти к такому обществу”. Предложенные ими рецепты, увы, оказались неубедительными. В свое время попытки других авторов обосновать описанный Стругацкими Мир Полудня привели к единодушному выводу – этот мир невозможен без насилия над личностью, без принудительного “технического” или “химического” умиротворения человека и подавления свободы его воли." (Сергей Лукьяненко)
герои Стругацких подозрительно едины в своем признании уникальности человеческой личности, которая может - и, более того, просто обязана - проявляться в разнообразных увлечениях, занятиях, хобби и т.п. Они едины и в своем непринятии Смерти, которая, по их мнению, не имеет права на существование; _к_а_ж_д_у_ю_ смерть, _к_а_ж_д_у_ю_ боль, к_а_ж_д_ы_й_ акт отчуждения они воспринимают, подобно осужденному альтисту Данилову, как мучительную личную трагедию. Они пытаются бороться с нею: вплоть до изменения законов мироздания... (Сергей Некрасов)
Но круче всех "отжег" в своей статье, посвященной фантастике в целом, Виктор Топоров. Эта цитата стоит того, чтобы привести ее целиком:
-----------------------------------------------
Творческое кредо Стругацких: беззастенчивое заимствование идей, образов и целых “миров” у Запада (чего стоит сопоставление “Обитаемого острова” с “1984”) и отчасти у советских коллег (сравни “Парня из преисподней”, да и весь так называемый “прогрессорский” цикл хотя бы с “Всадниками ниоткуда”)...
... постоянные клятвы в верности идеалам коммунизма (с особым упором на непролетарский интернационализм); искреннее, по-видимому, преклонение перед всемогуществом КГБ (и осторожные сомнения в его мудрости); плюс, разумеется, классический шестидесятнический кукиш в кармане
... когда “прикрыли” молодежную прозу (или она выдохлась сама?), когда, вслед за Граниным, потускнела научно-техническая, когда поднадоела военная и лишь сильно “на любителя” осталась “деревенская”, - после всего этого выяснилось, что братья Стругацкие со своей фигой в кармане и со своим юморком (граничащим с запрещенным, разумеется, матерком) превратились чуть ли не в единственных властителей дум для широких слоев тогдашней образованщины.
Но у кукиша в кармане, пусть и у самого злонамеренного, имеется одно обидное свойство: с годами он ссыхается.
Ссыхается и в кармане, и – особенно стремительно – ссыхается, когда его, по тем или иным причинам осмелев, “достают из широких штанин” и показывают – но непременно задним числом – властям предержащим.
Строго говоря, именно это и произошло с братьями Стругацкими в начале перестройки: вытащенный из кармана кукиш моментально и окончательно превратил философскую фантастику в псевдофилософскую (какой, впрочем, она и была изначально).
-----------------------------------------------
Как видите, одной из целей критиканской атаки на творчество Стругацких можно считать попытку "развенчания" "кумиров". Не были, мол, они никакими бунтарями, ну а если у них были проблемы с публикацией некоторых произведений - так это обычные издательские разборки.
##########################################
ОТСТУПЛЕНИЕ ВТОРОЕ.
Впрочем, отношение некоторых критиков к фантастике в целом (а также к роли в ней Стругацких) оставляет желать странного. Представьте себе, по мнению некоторых товарищей у нас в России (в фантастике) царит "диктатура Стругацких"(!). Тот же Виктор Топоров взахлеб пишет:
------------------------------------------------
Перед нами (вернее, в стороне от нас – и мы стараемся в эту сторону не смотреть) существует этакая Республика прокаженных. Точнее, Королевство прокаженных, на троне (буквально! у них имеется и трон) восседает Борис Натанович Стругацкий – слуга царю (покойному брату Аркадию) и отец (духовный) солдатам: тем самым – по самоопределению и по призванию – фантастам, которых нехорошим словом именуют в Сети.
... Борис Натанович водрузил свой трон в ЦСЛИК на петербургской набережной, учредил премию собственного имени (и множество других), увешал “мечами Руматы” собственных учеников, клевретов и прихлебателей, ухитрившись “зацепить” и, соответственно, “зачморить” пару-тройку вроде бы никак не связанных с фантастикой писателей.
Так и повелось, что никакой другой фантастики (кроме как от братьев Стругацких – или с их благословения) нет и быть не может.
Вся современная фантастика лежит у подножия заведомо шутовского трона - и отчаянно старается подражать тому, что давным-давно умерло (отмерло; или, как в анекдоте, само отвалилось), а может быть, никогда и не существовало, а только мнилось.
------------------------------------------------
Впрочем, означенный товарищ не слишком печалится о судьбах фантастики как таковой:
Лидерство однако же захватили – раз и навсегда – Стругацкие, по праву считающиеся основоположниками современной фантастики. Однако – “Я тебя породил, я тебя и убью!” Стругацкие не только даровали жизнь нынешней фантастике, но и, сформировав канон жанра, а главное, научив и благословив множество по-разному одаренных (но одинаково угодливых) подражателей загодя обрекли ее на долгую, мучительную и в каком-то смысле позорную смерть.
------------------------------------------------
Однако, даже если отвлечься от инсинуаций журналюшков, озабоченных самопиаром, следует отметить, что даже доброжелательные критики отмечают: "сегодня созданная ими модель фантастики как Социального Конструктора оказывает на отечественную фантастику воздействие в большей степени ограничивающее" (Сергей Некрасов)
Иными словами, по мнению критиков "новой волны", фантастика (наконец-то,слава Богу?) умирает, а Борнатаныч превратился в некое подобие Юрия Медведева, вона как!!!
Продолжая разбор мнений о фантастике и о роли в ней Стругацких, снова цитирую Сергея Некрасова:
-----------------------------------------------
"Сегодня уже прочно утвердился взгляд на фантастику как на современный вид мифологии; это касается и социальной роли жанра, и провоцируемого им особого “мифологического” сознания, и в том числе внутренней структуры этого нового мифа. Подражая мифу языческому, фантастика строит свой мир на базе фундаментальной дихотомии между пространством Жизни и пространством Смерти; причем, как легко заметить, пространство Жизни обычно совпадает с пространством социума. Охотно используя влечение фантастики к государству как универсальному генератору смыслов и речевых практик, Стругацкие выводят государство в своих произведениях в особой роли космической силы, устанавливающей границу между Жизнью и Смертью. В результате этого _а_к_т_а_ н_а_с_и_л_и_я_ два пространства становятся существенно неравноправны: налицо дисбаланс власти между двумя составляющими мифа, пространство Жизни стремится подчинять и контролировать пространство Смерти. Мотив этот красной нитью проходит через все творчество Стругацких: победа над смертью, пресуществление личного бессмертия. Это наивное желание обычно тщательно маскируется, отнюдь не всегда оно прорывается в текст так явно и концептуально, как в главе “Свечи на пультах” из “Возвращения”. Чаще оно сублимируется в иные формы, богатство которых обеспечивается тождеством пространства Жизни и пространства социума. Общественная деятельность обитателей Утопии Стругацких вся подчинена защите и сохранению уникальности человеческой жизни... что касается основного рода занятий героев, то он чаще всего напрямую связан со спасением жизни и преодолением смерти как отчуждения: сотрудники спецслужб по ликвидации Чрезвычайных Происшествий, врачи, ученые, педагоги. Особое внимание уделяется педагогам не случайно: педагог в глазах Стругацких подобен богу, или, во всяком случае, Прометею, вносящему искру жизни в податливую глину, огонь разума в косную материю; его задача – “из несмышленого младенца, из четвероногого млекопитающего воспитать Человека”.
И, чуть далее: "утопический герой повинуется господствующей в обществе технике нормализации _н_е_ п_о_д_ с_т_р_а_х_о_м_ Смерти, а _и_з ч_у_в_с_т_в_а_ в_и_н_ы_ перед ней..."
"... насилие является неотъемлемым спутником авторов. Объектом насилия являются: окружающий мир, в котором выделяется табуированная “зона смерти”; герой, которого авторы загоняют в безвыходные ситуации; язык, в котором эстетическое совершенство высказывания превращается в метафизическую ценностную категорию; читатель – который привязывается к тексту, становится объектом гуманистической пропаганды, зовется на активную борьбу и участие в общественной жизни. Представляется, что вся эта система дискурсов определяется общим мотивом: непринятием смерти в любых ее формах. Писатели стремятся заставить читателей исправлять, позабыв о мелочном, их общество, уничтожить в нем потенциальную возможность смерти. Как бы это ни было невозможно. Настойчивость, с какой данный мотив возобновляется, заставляет предположить наличие некоего глубоко спрятанного чувства вины, не позволяющего авторам сделать хотя бы шаг в сторону от избранного ими пути. Всякое произведение - это насилие авторов прежде всего над собой, признание своей вины и ответственности. Вне этого их творчество теряет значимость: попытка самооправдания в “ОЗ” приводит к творческой неудаче, провозглашение беспомощности перед смертью в “Дьяволе среди людей” уничтожает ценностный стержень повествования, и текст наполняется жестокими ужасами инферно". (Сергей Некрасов)
##########################################
НАСТУПЛЕНИЕ ВТОРОЕ. Потреблятство
Мир Полудня, скорее всего, недостижим, мир “1984”, слава Богу,
остался уже, пожалуй, позади, а вот мир “хищных вещей” –
это, похоже, как раз то, что ждет нас
(Б. Стругацкий)
Вторая колонна критики уже не первое десятилетие атакует занятую Стругацкими антимещанскую позицию. Вспомним, что писали на эти темы в далекие доперестроечные годы:
--------------------------------------------
“Следует сказать, что авторы с помощью громких триад и заклинаний пытаются обличить этот мир животной сытости и умственной деградации. Но обличения не получается, как не получается и обещанного в предисловии гротеска. Вещи оказываются не столько хищными, сколько привлекательными”.
(В. Немцов. “Для кого пишут фантасты?” – “Известия”, 1966, 19 января).
Рисуя как нечто фатальное, неумолимое и неподвластное социальной воле людей это торжество вещей, авторы – вольно или невольно – обесценивают роль наших идей, смысл нашей борьбы, всего того, что дорого народу. Социальный эквивалент их картин и сюжетов – это, в лучшем случае, провозглашение пессимизма, идейной деморализации человека”.
(В. Свининников. “Блеск и нищета” “филосовской” фантастики” – “Журналист”, 1969, № 9).
Критики "новой волны" тоже не обходят вниманием эту тему. Впрочем, с ней они обращаются осторожнее - а кому охота открыто демонстрировать свою приверженность мещанству?
-------------------------------------------
"Они обнаружили, что техническое развитие общества, если только оно не сопровождается развитием личности, губительно, а “потребительский коммунизм” – отвратителен. Они обнаружили побочные продукты прогресса – “хищные вещи”. Они обнаружили слабость и неподготовленность человека к тому, что ему предстоит в будущем". (О. В. Шестопалов)
"[с точки зрения Стругацких основным злом является] мещанство. А положение мира на краю гибели логическое следствие именно этого зла. Против сознательной ограниченности человеческого духа бессильны любые достижения технического прогресса."
Опасность для души быть уничтоженной вещами, материальным бытом – нисколько не меньше опасности подвергнуться насилию. Один из ликов в галерее наиболее общих типов, выписанных Стругацкими, – Человек Беззаботный. В “Хищных вещах...” именно он становится предметом внимания авторов. “Нам исключительно повезло. Мы родились в величайшую из эпох – в Эпоху Удовлетворения Желаний... О наука! Ты наконец освободила человечество! Ты дала нам, даешь и будешь отныне давать все: Любовь, радость, удовлетворенность, а для желающих, для тех, кто утомлен счастьем, – сладкие слезы, маленькие спасительные горести, приятные утешительные заботы, придающие нам значительность в собственных глазах”. Вот, насколько возможно, вдохновенная хвала эпохе изобилия из уст героя повести доктора Опира. Не случайно этот значимый монолог авторы вложили в уста ученого мужа, так сказать, властителя умов и носителя духовных ценностей своего времени.
Перед нами человечество, которое уже ничего, в сущности, не хочет. Доктор Опир проводит краткий экскурс по философии, в котором оказываются опрокинутыми все сомнения и поиски человеческой мысли. Маркс, Фрейд, Ницше – все они рассматриваются только в отношении того, что они сделали для эпохи благоденствия. Ядра и истоков их философии никто не понимает, да и не хочет понимать. Тоскующий и мятежный Ницше со своим сверхчеловеком и демонической яростью богооставленности... Материалисты и идеалисты, мистики и агностики... Имена строителей Хрустального Дворца человеческой культуры годятся в лучшем случае в качестве броского названия для нетрадиционного развлекательного клуба. И в самом деле: кому сейчас нужно быть “по ту сторону добра и зла”, если неплохо и по эту?
в действительности, несмотря на славословия науке, которые доктор Опир, в отличие от нас, употребляет без иронии, фактически обожествляется вовсе не наука, а выведенная ею очередная порода Золотого Тельца. (Елена Борода)
Как видите, новомодные критики уже не утверждают, что Стругацкие очарованы вещами и превозносят мир потреблятства. Они всего лишь констатируют, что они ПРЕДУГАДАЛИ его появление. Тем не менее, намек на то что "лучшие люди" в лице "ученого мужа" упиваются материальным "изобилием", лично я воспринимаю как "Вот ведь какое общество построят те, кто декларирует "удовлетворение потребностей населения"! Рай для кадавров, которыенаконец-то будут удовлетворены желудочно!" Пусть даже путем глобального кредитования и иПУтеки с пожизненной выплатой процентов за "доступное жилье".
Не хочется жить в таком мире. Но ведь живем же!!!
И придется продолжать жить, поскольку "сохранение и совершенствование какого-то иного понимания требуют теперь серьезных усилий, противостояния власти" и "в мире, где общество полностью съедено государством, можно преуспевать, только присоединившись к пожирающему общество государству" (О. В. Шестопалов)
Кстати, тот факт, что Стругацкие предсказывали нынешний всплеск потреблятства, может служить единственным (хотя и слабым, но) утешением для нас, читателей и почитателей Стругацких.
ОТСТУПЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ.
Да, кстати, а кто мы такие, продолжающие читать (и перечитывать) Стругацких?
---------------------------------------------
Читатели Стругацких любят думать, любят работать и любят своих друзей. В книгах Стругацких они более всего ценят нетривиальность и достоверность изображаемого мира. Некоторые обращают особое внимание на юмор Стругацких – точный и временами беспощадный. В сущности, читатели Стругацких очень похожи (с необходимыми по жанру изменениями) на персонажей их ранних и полных оптимизма книг и, так же как эти персонажи, не могут существовать без созидательной деятельности. (О. В. Шестопалов)
Лестно, конечно. Вопрос: так ли это, всегда ли это так?
Тем более, что есть и другое мнение:
---------------------------------------------
обращенность к антропологическим проблемам бытия, поданная в замечательной упаковке приключенческого жанра очень талантливо написанных книг, и определила их необычайный успех. (Протоиерей Николай АГАФОНОВ, член Союза писателей России)
То есть, в переводе на русский: Стругацких читают любители приключений, которым (по большому счету) все равно, что читать. Могут в случае чего и Жюлем Верном с Хаггардом удовлетвориться ("антропологических проблем" и там хватает).
Вот и попробуйте задуматься над непростой проблемой самоидентификации, коллеги-читатели.
##########################################
НАСТУПЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ. Куда идем?
“Еще страшнее патологические убийцы у Стругацких, с помощью жутковатой цепи насилия,
влачащие население различных планет по пути прогресса и именуемые прогрессорами”.
(Ю. Макаров. “Пределы фантазии” – “Миров двух между” 1988, М, “Молодая гвардия”).
Лучше (полнее) всего мир будущего у Стругацких представлен в "полуденном" цикле (по мне - от "Страны багровых туч" до "Волны гасят ветер"). Что ж, именно эту тему с наибольшей охотой разрабатывают всевозможные интересующиеся - от критиков до аналитиков из группы "людены". Впрочем, мне распинаться на эту тему не пристало, предоставлю лучше сразу слово специалистам.
-----------------------------------------------------
"... Мир братьев Стругацких был назван авторами коммунистическим. Более того, в отличие от И.Ефремова, который отнес действие "Туманности Андромеды" и последующих произведений цикла в далекое (и притом, неопределенно далекое) будущее, мир "Полдня" имел точно обозначенную привязку ко времени и четко прослеживающиеся связи с советской реальностью шестидесятых годов XX столетия. Такое решение, однако, имело два неустранимых недостатка. Во-первых, в мире "Полдня" полностью отсутствуют рыночные механизмы релаксации экономики. Во-вторых, этические законы общества "Возвращения" носят отчетливый антибуржуазный характер". (Сергей Переслегин)
И, чуть дальше: "... реальность "Стажеров" - "Полдня" это шестидесятые годы, продолженные в настоящее и будущее".
Здесь, кстати, я вижу одну из причин появления социального заказана критику "новой волны" (по крайней мере, на ЧАСТЬ этой волны). Буржуазное государство - а в том, что у нас построено именно буржуазное (я бы даже усилил: буржуазное олигархическое компрадорское) государство кто-нибудь сомневается? - есть машина для защиты господства буржуазии. Поэтому все его усилия (в том числе и в области культуры) направлены на поддержание в обществе капиталистических отношений и буржуазных стандартов поведения. С точки зрения сидящих на трубе путиноидов любая антибуржуазная литература (да еще столь популярная, как произведения Стругацких) должна бы быть выжжена каленым железом! Но они не дураки и предпочитают выжигать ее глаголом (в смысле, СЛОВОМ).
Исконной мишенью третьей колонны критиканов всегда являлся изобретенный Стругацкими институт прогрессорства. Вот уж где оттоптались (и до сих пор продолжают выплясывать) целые сонмища критиков - от интеллектуальных карликов до почти-личностей.
В первую очередь отмечено, что
-----------------------------------------------------
"звание сверхчеловека по отношению к представителям отсталой цивилизации прогрессоры заслуживают исключительно как исторические потомки тех, кто веками строил их собственную культуру". (Елена Борода)
Следует, наверно, понимать это так, что не прогрессоры "сверхлюди", а просто-напросто человечество - сверхцивилизация, и поэтому любой его представитель на месте прогрессора тожесмотрелся бы "сверхчеловеком". Не думаю: ранние, не подготовленные должным образом прогрессоры слишком явно были сажаемы в лужу (вспомните пресловутого дона Рэбу).
----------------------------------------------------
"С одной стороны, человек будущего, воспитанный, в связи с утопическими надеждами писателей, на принципах гуманизма, не может мириться с плачевным состоянием себе подобных. С другой стороны, благие намерения сверхчеловека не обязательно кажутся таковыми тем, в отношении кого он их испытывает... Прогрессоры в мире будущего окружены ореолом сомнительной тайны. В обществе радостного труда и всеобщего благоденствия они становятся изгоями. Главная причина настороженного отношения к Прогрессорам – инстинктивное желание человечества забыть о компрометирующих страницах собственной истории, своеобразный механизм вытеснения. “Больная совесть”, – констатирует Горбовский, один из любимых героев Стругацких. Достаточно вспомнить обособленный мирок Прогрессоров в “Парне из преисподней”. Или незнание имени Гитлера у Максима (“Обитаемый остров”). А с каким ужасом Анка отшатывается от Антона, приняв за кровь сок земляники у него на руках (“Трудно быть богом”). Прогрессоры запятнаны. Общество признает благую цель – будущее, в котором хотелось бы жить, – но средства оправдать не может. И грязную работу по достижению этой цели берут на себя именно они". (Елена Борода)
"Стругацкие очень жестоко относятся к собственным героям, постоянно загоняют их в парадоксальные безвыходные ситуации с бессмысленно жестокими правилами игры, где любой шаг в сторону рассматривается как попытка к бегству и подлежит суровому наказанию". (Сергей Некрасов)
Впрочем, к прогрессорам мы еще вернемся.
ОТСТУПЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ.
Интересный взгляд на технику (и технологию) на которой построен мир будущего дал Сергей Переслегин.Ну не могу не привести хотя бы кусочек, прям конфетка!
----------------------------------------------
"Hачнем анализ с технических несоответствий в будущем А. и Б. Стругацких. С одной стороны перед нами высокий уровень космической техники. Мир "Стажеров" не знал ракет на химическом топливе. Эпоха атомно-импульсного двигателя (годного "только" для облета "малой системы") не продлилась и трех десятилетий. В начале 90-х годов он уже считается безнадежно устаревшим.
Рассмотрим, однако, авионику космических кораблей реальности Стругацких.
В "Стране багровых туч" Спицин вручную крутит веньеры и определяет пеленг. В "Пути на Амальтею" штурман "Тахмасиба" М.А.Крутиков работает за пультом "вычислителя", "Вычислитель негромко шелестел, моргая неоновыми огоньками контрольных ламп". Капитан Быков... проверяет финиш-программу, отпечатанную на листе разграфленной бумаги. Так и хочется помянуть "Понедельник": "Вообще говоря, капитан фотонного звездолета крайне редко самолично занимается проверкой программ. Для этого есть математики-программисты, которых на "Тахмасибе" было двое, и которых авторы почему-то упорно называют девочками..."
Измерительная аппаратура платетологов работает под высоким напряжением. При ближайшем рассмотрении оказыватся, что эта аппаратура состоит из спектрографа, батиметра и бомбосбрасывателя. Последний аппарат по внешнему виду и функциям более всего напоминает морскую шестидюймовую пушку с ручным заряжанием. Поскольку обойма бомбозондов весит 20 кг., работа планетологов оказывается изнурительной и довольно опасной.
Батиметр имеет рабочий диапазон в 300 атмосфер. (В текущей Реальности этот прибор представляет собой крохотный пьезоэлектрический кристалл и работает практически при любом давлении.)
Дауге вручную считывает и отождествляет спектральные линии. Крутиков голосом сообщает командиру расстояние до экзосферы. Жилин все свободное время настраивает недублированный фазоциклер (это уже в "Стажерах" - десятью годами позже).
Технические проблемы (прежде всего со средствами связи, управления, выч.техникой, системами автоматического контроля) оказались для Реальности "Полдня" хроническими. Белов едва не открывает люк в батискафе Кондратьева на километровой глубине. "Скиф-Алеф" не имеет связи со спутниками "Владиславы". Измерительная аппаратура Атоса-Сидорова работает на печатных платах, которые, как выяснилось, временами раскалываются. Ульмотроны "с полумикронным допуском" собираются вручную. Единой компьютерной сети, как социально значимого инструментария, нет. (Достаточно сравнить БВИ с инфосферой у Д.Симмонса в "Гиперионе".) Персональных компьютеров или какого-то их аналога также не существует.
Проще всего посмеяться над этими несоответствиями, найдя им тривиальное обяснение: "дескать, писалось это в начале шестидесятых, да и неинтересны были братьям Стругацким все эти технические подробности..." Гораздо интереснее, однако, представить себе мир, в котором на фотонном звездолете "Тахмасиб" действительно нет приличного компьютера. И попытаться понять, как возник этот мир, и почему он такой.
мир Стругацких опережает нашу реальность прежде всего по развитию транспорта и конструкционных материалов. Отстает он по уровню компьютерной и иной вычислительной техники, автоматизации, средствам связи.
... и далее при помощи цепочки несложных рассуждений (доступных для понимания старшеклассником, но весьма трудноопровергаемых) автор делает вывод о том, что мир "Стажеров" возможен только в том случае, если ... Вторую Мировую войну выиграла Германия! Вона как!
##########################################
НАСТУПЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ. Пора и о душах подумать
“В свое время братья Стругацкие в одном из своих сочинений
о будущих космических цивилизациях с той же многозначительной иронией
поминали “патриотизм” в качестве дикого атавизма человечества”.
(М. Лобанов. “История и ее “литературный вариант” – “Молодая гвардия” 1988, № 3).
Передо мной - журнал "Фома", апрельский номер 2007 года. Православный журнал, одобренный Издательским Советом Московского Патриархата. Заглядываю внутрь, в содержание - тема номера ... творчество Стругацких! В чем дело, каким боком написанные два-три десятилетия назад фантастические повести касаются Московской Патриархии? Да еще настолько, что не одну статью напечатали, а темой номера объявили?
Почитаем-ка что там пишут...
-----------------------------------------------------------
Мир братьев Стругацких - мир, неудобный для человека. Он никак не сводится к набору задач разной степени сложности, которые скроены по мерке человеческого разума и рано или поздно решены... Этот мир всегда содержит тайну, которая идет вразрез с человеческим мышлением и его законами, тайну, которая не может быть разгадана до конца, которая не поддается обычным методам исследования - наблюдениюи эксперименту.
Надежда на благость высшего начала [о сверхцивилизациях - А.А.] подкрепляется наивной "общей теорией прогресса", правда, даже ее сторонники признают,что теория может быть ошибочной.
["За миллиард лет до конца света" - А.А.] Перед нами как бы последняя линия обороны. Человеку трудно отказаться от мысли, что в истории человечества и в его собственной жизни действует некий не зависящий от его воли замысел. Что это может быть? Идея Бога отвергнута раз и навсегда. Сверхцивилизаций тоже нет: мы бы их заметили. Оставшийся выбор небогат и способен даже вызвать сострадание: или объявить цепь необъяснимых фактов иллюзией и результатом гениального мошенничества (по этому пути идет следствие ГПУ в романе "Мастер и Маргарита") или приписать безличной неживой природе способность к целесообразному действию,к активному вмешательству в историю...
Без сомнения, братья Стругацкие в своих произведенияхвовсе не предполагали свидетельствовать о Боге. Но талантливый писатель часто идет дальше своих сознательных убеждений. В какой-то степени их книги все жеможно назвать свидетельством "от противного". Волнующая тайна, которая присутствует в созданных ими мирах, заставляет героев и читателей задуматься о том,что реальность сложнее любых схем. Размышляя над книгамиСтругацких, мы покидаем мир, в котором все понятно и никакой тайны нет. Не удовлетворит нас и мир, в котором тайна есть,но тайна безличная,мертвая. Следующий шаг ведет уже туда, где мы встречаем тайну живую, где перед нами предстает не что-то, а Кто-то. (Яков Тестелец "Человек перед тайной")
Видимо, те люди, которые прошли через Стругацких, а потом пришли к вере, столкнулись в их произведениях с такими проблемами, коллизиями, с постановкой таких этических, мировоззренческих вопросов, уйти от которых не могли. Но ответов на эти вопросы в мире Стругацких нет. Эти ответы они нашли уже в Церкви. (Андрей ВАСИЛЕВСКИЙ, главный редактор журнала “Новый мир”)
Явственно слышен намек "прочтение Стругацких может привести к вере". Так и вспоминается высказывание древнего критика: "появляется Камилл и загадочно вещает, что сегодня умирал трижды и трижды воскресал. Что он последний из их чертовой дюжины (???), что ему снова предстоит погибнуть наравне со всеми и снова воскреснуть ... Так и тянет мистическим туманом. Поневоле задумаешься: а откуда такое в нашей фантастике?" (Ю. Котляр. “Фантастика и подросток” – “Молодой коммунист”, 1964, № 6).
Трогательное единение современных религиозников и автора "Молодого коммуниста". Впрочем, что это я? Они же и есть "молодые коммунисты", только перекрашенные...
Впрочем, более серьезные люди со мной здесь не согласны:
--------------------------------------------------
В 1988 году мне в руки попал журнал “Юность”, где был опубликован их новый роман “Отягощенные злом, или сорок лет спустя”. Я, к тому времени уже пришедший к христианской вере, был в ужасе от чудовищного кощунства по отношению к Евангелию и всему тому, что свято для верующего человека. По-моему, это уже за гранью... У меня даже не хватило душевных сил дочитать до конца. Это отторжение тогда было скорее интуитивным, чем рационально-сознательным, но в результате я для себя Стругацких закрыл, и, похоже, навсегда. (Всеволод Гаккель, виолончелист группы “Аквариум” (1975-1990))
--------------------------------------------------
Масштабу дарования писателей должен соответствовать масштаб их духовной ответственности за печатное слово. То, каким образом в творчестве Стругацких затрагиваются священные для христиан имена и понятия, не может быть простой небрежностью авторов - это их четко выраженное отношение к христианству.
... эпизодического персонажа-мага зовут Саваоф с отчеством и фамилией, для которых позаимствованны имена языческих божеств. А для христианина это откровенное богохульство. Но кульминация антихристианства Стругацких - роман "Отягощенные злом, или сорок лет спустя" ... В романе есть такой персонаж "Демиург", который является одновременно и Богом и сатаной, причем облик его самого и его свиты демонстративно списан с булгаковского Воланда и иже с ним. Один из приближенных этого сатаны-демиурга отождествлен с апостолом любви Иоанном Богословом, почитаемым в христианстве за своюдевственнуючистоту: у Стругацких же этому герою приписаны такие сексуальные мерзости, которые язык не повернется пересказывать...
(Священник Дмитрий Струев "Орган, которым верят")
Туманную мыслЮ священника конкретизирует другой автор (впрочем, это уже не в печатном варианте журнала, а на сайте журнала "Фома")
----------------------------------------------------
В произведениях Стругацких не просто “нет Бога”. Цитирую о. Димитрия Струева (“Фома”): “Масштабу дарования писателей должен соответствовать масштаб их духовной ответственности за печатное слово. То, каким образом в творчестве Стругацких затрагиваются священные для христиан имена и понятия, не может быть простой небрежностью авторов – это их четко выраженное отношение к христианству”. Отношение явно богоборческое. И оно обозначилось с первых книг. Возьмём, к примеру, само загла-вие: “Понедельник начинается в субботу”, – это не просто фраза, а по сути авторская позиция, декларация отрицания Воскресения. В этой же книге встречаем и такой пассаж о магах и волшебниках: “Любому из них ничего не стоило накормить пятью хлебами пять тысяч человек”. Пренебрежительный, глумливый тон по отношению к прототипу налицо. Поэтому на слова А. Ткаченко “Стругацкие не связывают своих читателей собственной трактовкой” хочется возразить: явно пытаются связать!
роман “Отягощенные злом” представляется как напористый богохульный пасквиль, где мы находим целый букет кощунств: здесь и оправдание предательства Иуды, и грязная клевета на апостолов, и потуги на “новое прочтение” Священного Писания. Взять, хотя бы для примера, следующие “перлы” (прости, Господи): “Ядовитый, как тухлая рыба, Фома для развлечения своего загадывает ему дурацкие загадки”, “Спесивый и нудный Пётр ежеутренне пристаёт с нравоучениями, понять которые так же невозможно, как и речи Рабби, но только Рабби не сердится нико-гда, а Пётр только и делает, что сердится да нудит”, – это не о ком-то, а именно об апостолах и Иисусе Христе. А Иуду, оказывается, после тайной вечери Господь “долго, медленно, терпеливо” инструктировал, как предать Его.
Конечно, здесь же и повышенная сексуальность, болезненное внимание к атрибутам ниже пояса (острый штырь в кресле, пенис у Сусанны на карти-не, соитие молодёжи на глазах посторонних, гениталии в рассказе о Саджах, и др.). А иногда – прямые рекомендации для криминальных подростков: “берется цепь, складывается вдвое и плотно обматывается изолентой” (честное слово, сам бы не догадался!).
(Поздняков В. И. "ОбСТРУГанное сознание интеллектуалов")
Продолжаю читать, местами даже понимаю, что хотят сказать авторы, неясно пока только, с чего такой сыр-бор?
-------------------------------------------------
Стругацкие создали в своих романах новый, лучший мир. Но создать нового человека у нихне получилось.Весь блеск гуманизма, все совершенство коммунаров оказались не больее чем красивой оберткой, тоненьким культурным слоем, покрывающим их души в тепличныхусловиях Мира Полудня. И как только авторы погрузили их в нравственно-агрессивную среду отсталых планет, эта оболочка сразу стала с них сползать...
Прогрессоры - небольшая часть человечества. Но они - плоть от плоти этого человечества, они типичные, а в чем-то даже лучшие его представители...
Они (прогрессоры) вроде бы несут людям добро.Но чем они руководствуются при этом? Что ими движет, любят ли они тех, кого собираются облагодетельствовать? "... протоплазма, жрущая и размножающаяся протоплазма", "а ведь мне уже ничто не поможет - подумал он с невольным ужасом. - Ведь я их по-настоящему ненавижу и презераю. Не жалею, нет - ненавижу и презераю." Румата, открывший в себе такие чувства, потрясен и растерян. А вот Максим Каммерер уже совершенно уверен, что "существуют на свете носители разума, которые значительно хуже тебя, каким бы ты ни был". Разумеется, не ко всем местным жителям относятся эти жуткие определения. Есть среди нихи те, (правдаих гораздо меньше) кого прогрессоры любят и уважают. Но уже само это разделение на своих и чужих выглядит страшновато, поскольку ясно, что что к чужим у того, кому "трудно быть богом" ни любви ни дажежалости нет и в помине. Ну разве что самую малость, как у Каммерера, когдаон заживо сжег вместе с прочими сотрудниками гипноцентра горничную, приносившуюему когда-то еду. Стругацкие не показали в своихроманах победы таких "благодетелей", потому что их победа выглядела бы страшнее,чем их неудача.
Над объединенным ... человечеством встанет ... "сверхчеловек", которого вполне можно назвать "люден". Или - нелюдь, поскольку он появится на свет в результате какого-то генетического эксперимента и человеком уже не будет. Церковь называет его зверем или Антихристом.
(Александр Ткаченко "Апокалипсис начинается в полдень")
Впрочем, для православных - хотя из нехристиан об этом мало кто знает - Апокалипсис вовсе не символ ужаса, а далекий свет надежды. Ибо чем ближе Армагеддон, тем быстрее на землю вновь сойдет Христос (и, как было объявлено, спасет своих верных). Не верите пообщайтесь с продвинутым православным (у которого богословское образование чуть-чуть поболе катехизиса). Вот и священник Дмитрий подтверждает:
--------------------------------------------
в контексте Апокалипсиса само понятие спасения может звучать только как христианское, сотериологическое, а не в значении спасения человечества от бедствий земной истории.
Так что вам, маловерам, все равно спасения не будет, ну а для нас - "пусть сильнее грянет Апокалипсис"!
Кстати, через все публикации красной нитью проходит тема о "нищете и тщете гуманизма"...
ОТСТУПЛЕНИЕ ПЯТОЕ.
Что характерно, "недостаток (или "сдвинутость") морали" у героев Стругацких отмечали и отмечают и вполне светские моралисты. Опять слово специалистам.
--------------------------------------------
Потребителю явно выгодна игра на занижение, демонстрация грязного белья, опорочивание любой идеи и истины, ему лучше спится в “сумерках морали”. Это я уже цитирую из повести о будущем “Жук в муравейнике” братьев Стругацких, ибо по их просвещенному мнению, и в будущем нас ожидает то, что было в прошлом – безверие, цинизм, опустошенность, одна услада в наслаждении предметами старины. Только какими предметами? В повести “Жук в муравейнике” сверхсовременный аппарат передвижения сконструирован в виде деревянного нужника. В повести “За миллиард лет до конца света” главный герой коллекционирует... экскременты... Красота наоборот, “китч” как искусство. (В Бондаренко. “Игра на занижение” – “Наш современник”, 1985, № 12).
"Главное внимание в рок-фантастике обращено на занимательность сюжета, а духовная жизнь какого-либо сталкера до неприличия убога и состоит из сомнений, растерянности, забвения чувства собственного достоинства и потери цели жизни". (И. Кольченко. “Пределы фантастики” – “Санаторий”, 1988, М, “Молодая гвардия”).
--------------------------------------------
эстетика позднего периода творчества Стругацких еще до сих пор не развита в надлежащей степени, и до сих пор не прояснены концептуальные изменения в их методике творчества. Это касается, например, эволюции образа героя. Сказочный богатырь, чье поведение обусловлено сюжетом мифа, трансформируется у Стругацких в рефлексирующего интеллигента, деятельность которого мотивирована идеями, усвоенными в ходе воспитания; его, в свою очередь, сменяет в поздних произведениях говорящий манекен, чья деятельность полностью обусловлена подобранной для него автором речевой практикой.
В “Гадких лебедях”, “За миллиард лет до конца света”, “Жуке в муравейнике”, отчасти в “Отягощенных злом” перевод конфликта в сферу языка компенсирует ограниченность и зависимость единичного дискурса. Это позволяет авторам через плюралистический диалог, через карнавальную игру означающих показать противоречия, достоинства и нормативы, в конечном итоге – способ функционирования тоталитарной рациональности. Ту же цель преследует в явно постмодернистской повести “Волны гасят ветер” замещение субъекта документом: показ ограниченности господствующей нормы, ее внутренней бессодержательности и бессмысленности в сопоставлении с Иным. Несмотря на ее гуманистический пафос.
Герой наделяется авторами полноценным всемогуществом, использовать которое ему не разрешается. Он помещается в ситуацию, требующую его деятельного участия, и сам всячески стремится исправить трагически складывающееся положение, но оказывается не в силах хоть как-то повлиять на ход событий. Он пытается бороться с жестокостью правил игры и законов мироздания, но этим лишь все дальше загоняет себя в угол. Гуманизм оборачивается расизмом, стремление к коммунистической Утопии и бессмертию через коллективное – репрезентацией подсознательного влечения к смерти. Выхода из ситуации нет, и Стругацкие обрывают повествование в момент кульминации, на истерическом бессмысленном крике отчаяния.
Заслуживает внимания настойчивость, с какой Стругацкие обращаются к описанному архесюжету. Можно было бы выстроить целую галерею подобных (указанному) персонажей: Саваоф Баалович Один и Янус Полуэктович Невструев из “Понедельника”, Никита Воронцов из известного рассказа, Кандид и Перец из “Улитки на склоне”, дон Румата из “Трудно быть богом”, Горбовский из “Далекой Радуги”, Максим Каммерер из “Обитаемого острова” и он же, только с другой стороны, в повести “Волны гасят ветер”, Вечеровский из “За миллиард лет до конца света”, Петер Глебски из “Отеля “У погибшего альпиниста”, Рудольф Сикорски и Лев Абалкин из “Жука в муравейнике”. Примечательно, что герой, защищающий пространство жизни от внеположенного - имеющего антисоциальную и чаще всего телесную природу (физическую, биологическую, метафизическую) – по ходу действия иногда оказывается вынужден противопоставить себя обществу, интересы которого защищает. Противопоставить вполне серьезно, вплоть до разрыва.
Писатели могли бы повторить вслед за К.Леви-Стросом, что корень зла – в идеологии гуманизма, который “стремится создать изолированное царство человека и... представляет собой одно из главнейших препятствий на пути прогресса”, непроницаемой стеной отделяя человека от природы и Космоса. И все же они постоянно пропагандируют гуманистические ценности. Гуманизм – это наихудшая идеология, за исключением всех остальных. (Сергей Некрасов)
##########################################
НАСТУПЛЕНИЕ ПЯТОЕ. Маразм прочнеет
"Если бог берется чистить нужник, пусть не думает,
что у него будут чистые пальцы"
(Братья Стругацкие)
Как известно, на войне все средства хороши. Поэтому пятая колонна марширует по сильно ... гм... грязной местности. Написанное нижедажекомментировать не хочется, "разумному достаточно" чистого незамутненного авторского текста.
-------------------------------------------------
“Жук в муравейнике” – художественная апологетика идеи “избранности”, превосходства расы, права вмешательства в жизнь других народов (вообще – идея прогрессорства). Устами своего героя авторы безапелляционно утверждают: “Существуют на свете носители разума, которые гораздо, значительно хуже тебя, каким бы ты ни был”. Вот это жуткое “каким бы ты ни был” даёт ключ к пониманию идеологии будущего мира братьев-фантастов, которая очень напоминает откровенный сионизм. В романе “авторитарному” Сикорски для видимости противостоит “демократ” Бромберг, но их местечковые разборки ничего не меняют: власть и влияние всё равно в руках у этой “элиты”.
Читая Стругацких, особенно последние их книги, постоянно хочется, вслед за диаконом Андреем Кураевым, воскликнуть: “Не делайте меня антисемитом!” Ведь, в самом деле, фантастами конструируется изощрённая провокация: живя в России, используя в творчестве русский язык, отталкиваясь от российской действительности и истории, авторы богохульствуют, глумятся над святыми для православных именами и событиями, насаждают идею “избранности” некоего клана и его права считать других плохими и неполноценными…
И – странное дело! – если среди неевреев я ещё встречал хотя бы робкую критику Стругацких, то среди евреев – никогда! Только восхищение и горделивое чувство своей причастности. Помню, был я как-то на вечере в одной элитарной петербургской гимназии, где наблюдался повышенный процент евреев – и учеников, и преподавателей. В завершении вечера со сцены торжественно процитировали – кого? – Стругацких: “Счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдёт обиженным!”
Если авторы льстят самолюбию читателей, подпитывают тщеславие, гордыню, элитарность; если не гнушаются замахиваться на святыни; если отрицают Бога; если напористо и интеллектуально протягивают мысль о расовом превосходстве одних и неполноценности других, – то как ко всему этому должен относиться нормальный христианин? Если “такое” читающей массе нравится, стоит задуматься: а что же это за масса такая? На какой ступени развития она находится? Под чью дудку пляшет?
(Поздняков В. И. "ОбСТРУГанное сознание интеллектуалов")
----------------------------------------------------------------------
ГЛУХАЯ ОБОРОНА.
“утопия родилась очень давно, а умерла в ХХ веке.
Что же касается романа-предостережения, то родился он
на грани ХIХ – ХХ веков и умрет не скоро,
ибо литература вкусила от сладкой горечи и познала
болезненное наслаждение мрачных пророчеств”
(Братья Стругацкие)
Какие же выводы должны воспоследовать из всего вышесказанного? Начну, пожалуй, горькими словами апологетов.
--------------------------------------------------------------------------
Я всегда опасался, что мир "Понедельника..." погибнет. Погибнет от гнилых котлет в столовке, от бесконечной картошки на бесконечных полях, от того, что в один прекрасный день пришедший с работы маг обнаружит, что его ребенку нечем перекусить, пошлет всю маготехнику к черту и... перестанет быть магом. В свое время я десять лет отработал в прообразе НИИЧАВО - Пулковской обсерватории. Со мной случилось то, чего я и опасался... (Николай Ютанов)
В текущей Реальности мир Стругацких тяжело болен. Эту Тень [имеется в виду "отражение" в понимании Жилязны - А.А.] захлестывают волны отрицательной вероятности. Проекция становится все меньше, попасть в нее - все труднее. Скоро она исчезнет совсем. И ни изолирующая ванна, ни наркотик не смогут вернуть нам утраченное. (Сергей Переслегин)
Иными словами: сама жизнь вроде УЖЕ доказала, что "Мир Полудня" недостижим. Место Мирового Совета прочно заняли транснациональные корпорации и Федеральная Резервная Система США, вместо Рудольфа Сикорски в телевизоре кривляется клоун Путин а оппозиционера-интеллектуала Бромберга оккупировал (тоже интеллектуальный) хам Проханов. По зомбоящику целыми днями "охмуреж под сладкий лепет мандолины"... Власть твердо “в руках ЭТОЙ элиты”… В общем, вместо Полудня имеем Обитаемый Остров, за что, собственно, и боролись, не покладая риз, нынешние власТЬ придержаВШие с церковниками наперевес. Откуда же эта неожиданная нездоровая суета вокруг Стругацких? Зачем столь рьяно пытаются похоронить их творчество? Кто их просил, КТО ЗАКАЗЧИК?
Ответа (однозначного) на этот вопрос я вам не дам, думайте сами.
Однако, как гласит восточная мудрость, "никто не пинает дохлую собаку". И лично мне сам факт что именно раннее творчество Стругацких именно в последнее время сделалось объектом столь пристального внимания, внушает надежду.
Мы выстоим, а выстояв - победим!
13 ноября 2008 года.