“В перерыве пары по психиатрии студенты спрашивают лектора: "Скажите, правда что от общения с душевнобольными у психиатров тоже развиваются психические отклонения?"
"Правда", - отвечает профессор: "Один мой знакомый считает, что он Наполеон Бонапарт, хотя всем известно, что Наполеон - это я".
(седобородый анекдот)

Наблюдая за событиями, происходящими в Росси в течение последних 8 лет, я долго недоумевал, что же, собственно, происходит, ПОЧЕМУ, и чем все закончится. Даже целую книгу уже почти написал, пытаясь прочистить самому себе мозги (см. "Век XX. Крушение Великой Мечты", часть I), но помогло не очень. Не хватало данных. То есть, информации о положении в стране у меня как раз хватает, даже эксклюзива достаточно. Но нужно было что-то еще. И вот, когда я уже дописывал свою книгу, меня осенило: нужно прибегнуть к принципу историзма! Или хотя бы поискать аналоги происходящему в истории. В истории России копаться было бесполезно, немногочисленные хоть сколько-нибудь похожие на нынешнего президента фигуры -- Александр Невский, Иван Калита и Петр Великий -- были отброшены сразу. Поскольку каждый коррелировал только по одному параметру, а этого маловато. Судите сами: Александра Невского Владимир Путин напоминает только тем, что оба были коллаборационистами ("прогибались" перед иностранными захватчиками, одновременно используя помощь этих захватчиков для подавления оппозиции и укрепления личной власти). Ивана Калиту -- своей финансовой политикой (способностью собрать гигантский мешок денег и сидеть на нем). А Петра Первого -- тем, что эффективно сумел вместо старой властной "элиты" насадить везде своих ставленников (вообще же Петра гораздо больше напоминает Ельцин, сумевший "Россию поднять на дыбы", чем Путин). Вот, собственно и вся корреляция, негусто.

Однако, когда я обратился к европейской истории, все встало на свои места. В истории Франции, страны, не менее прославленной смутами, чем Россия, яркой звездой сияет личность, которая сразу показалась похожей на нашего нынешнего президента.

Наверно, вы уже догадались, что это Наполеон Бонапарт.

Сначала это сходство и мне самому показалось парадоксальным, и, следовательно, сомнительным. Но версию нужно было проверить, и я начал копать. И вот что накопал.

 [ Оговорюсь сразу: поскольку мои личные знания по истории Франции соответствующего периода не слишком обширны, я прибег к допустимому в науке приему: взял работу специалиста, и, обильно цитируя, начал вставлять в нее дополнения и комментарии. Специалиста этого я назову сразу (дабы избежать обвинения в плагиате). Это сотрудник Саратовского Государственного Университета и Института Всеобщей Истории РАН Марина Павловна Айзенштат. Во избежание недоразумений заявляю сразу, что к моим изыскам она никакого отношения не имеет; по той же причине мои комментарии и дополнения в тексте выделены вот таким цветом. У нее же (если она даный опус прочитает) заранее прошу прощения за небольшую, чисто косметическую (не искажающую смысл) литературную правку ]

 Итак, начнем, благословясь :)

 Перед грозой

“Чайки стонут перед бурей,
Стонут, мечутся на морем...”
(М. Горький, "Песня о буревестнике)

Трансформация государственного режима во Франции проходила революционным путем. При этом каждый этап развития революции (как и становления империи Наполеона) нашел свое отражение в конституционных актах, призванных закрепить произошедшие изменения. Однако, французское общество, не имело устоявшихся традиций парламентаризма и политической борьбы в рамках представительного органа. Революция происходила в основном “сверху”; движущие силы ее были немногочисленны и не поддерживались основной массой народа. К переменам стремилась часть аристократии, буржузия и население столицы; народ же “безмолвствовал” [ вам, читатель, это ничего не напоминает? ] Лидеры вновь создаваемых карликовых партий не имели серьезного политического веса, к тому же интересы этих партий расходились изначально [ как сказал бы классик, имелись антагонистические противоречия ], да к тому же у каждого лидера (и каждой группы) в избытке было собственных амбиций, обусловленных не классовыми интересами, а стремлением к власти.

[ Так и вспоминается Съезд депутатов СССР, все эти московские, аграрные, межрегиональные группы, в одной один лидер, в другой пять сопредседателей ...
История повторяется!
]

Итак, на формирование французского парламентаризма оказали влияние не столько старые традиции, британский или американский опыт или идеи просветителей, сколько политическая и социальная борьба во время революции.

Феодально-абсолютистские порядки, сложившиеся во Франции, уже с середины восемнадцатого века определили характер конфликта между королем и привилегированными (духовенством и дворянством) сословиями, с одной стороны, и третьим сословием, с другой. Третье сословие включало в себя большинство населения страны: буржуазию, крестьянство, городские слои населения — рабочие, ремесленники, домашние слуги и т.д.

[ В СССР сословия были организованы несколько по-другому: высшая партноменклатура (далее для краткости “идеологи”), осуществляющие “общее руководство”, хозяйственное руководство, то есть, чиновники, занимающиеся конкретными делами, связанными с управлением производством, транспортировкой и сбытом товаров (“производственники”), остальной народ ]

По старому обычаю генеральных штатов выборщики снабдили своих избранников наказами. Настроение, выраженное в них было принесено депутатами в собрание 1789 г.

Заседания Генеральных штатов открылись 5 мая 1789 г. С первых дней они превратились в арену острых столкновений между двором и привилегированными сословиями, с одной стороны, и третьим сословием — с другой [ частью московской группы и некоторыми региональными депутатами и фракцией КПСС ]. Противостояние было обусловлено прежде всего тем, что король сохранил старинный регламент работы Генеральных штатов: заседания сословий и их голосование должны были проходить отдельно друг от друга. Спор по процедурному вопросу, имевшему вместе с тем важнейшее значение для определения прав третьего сословия и будущего страны — каким образом проводить заседания и голосования, затянулся на два с половиной месяца. В этот напряженный для страны период политический кризис способствовал небывалому подъему в обществе, проявившемуся прежде всего в возросшем интересе к заседаниям парламентов (парижане и приезжавшие в столицу провинциалы стремились в Версаль, где происходили заседания Генеральных штатов) [ А мы еще и в прямом эфире это заседание смотрели, помните? Поэтому первые наши избранники (сколь бы двуличны они нИ были) были вынуждены в целом передавать наш посыл собранию. В дальнейшем эту практику быстренько свернули (например, чтобы избиратели Жириновского, голосовавшие за “крутого мужЫка, режущего правду-матку”, не видели, как он лижет задницу руководству страны и голосует как прикажут) ]; усилении политического размежевания в обществе, появлении общественных организаций политического характера и, наконец, активном участии прессы в политической борьбе.

17 июня, после того как к третьему сословию примкнула часть духовенства, Генеральные штаты провозгласили себя Национальным, а 9 июля — Учредительным собранием, что явилось важным шагом на пути преодоления сословного разделения к формированию национального сознания и первым поражением абсолютизма [ На съезде СССР этого не произошло, там абсолютизм одержал временную победу; это случилось позже, на съезде российских депутатов (подозреваю, что и на национальных съездах тоже что-то подобное происходило) ]. Учредительное собрание заявило о намерении выработать конституцию. Уже во время разработки первой французской конституции столкнулись две разные точки зрения на задачу и принципы самой законотворческой деятельности: “состоит ли она в том, чтобы усовершенствовать, привести в соответствии с новыми временами старый государственный порядок или же создать абсолютно новый, что называется, “с нуля”.

Возраставшее напряжение привело к народному восстанию 13-14 июля и взятию Бастилии, которое послужило началом Французской революции. Не останавливаясь подробно на ее ходе, обратимся к развитию политических событий, связанных с историей конституционализма.

26 августа 1789 г. Учредительное собрание приняло Декларацию прав человека и гражданина [ наши, не мудрствуя лукаво, приняли декларацию о “суверенитете” России (тогдашних депутоидов суверенитет личности уже мало интересовал) ]. Декларация первой своей статьей провозглашала равенство всех людей: “Люди рождаются и остаются свободными и равными в правах”. Далее в Декларации объявлялись священными и неотчуждаемыми правами человека и гражданина право частной собственности, свобода личности, свобода слова, свобода совести, право на сопротивление угнетению. Важнейшим положением Декларации стало провозглашение основополагающего принципа парламентаризма — разделение властей. Тем самым уже на первом этапе революции были провозглашены демократические свободы и права граждан.

[ У нас все это было закреплено в очень постепенно принимаемом законодательстве, которое, благодаря сопротивлению ставленников партноменклатуры на местах в значительной части оставалось филькиной грамотой ]

Поначалу руководящая роль в Учредительном собрании сохранялась за представителями крупной буржуазии [ Высшая номенклатура, почувствовав, что под ней заштались кресла, поспешила поддержать Горбачева (выторговав тем самым для себя некоторые уступки в плане “отката” начавшихся реформ) ] и либерального дворянства в лице конституционалистов, к которым относились такие видные деятели революции как О.Мирабо, М.Ж.П.Лафайет, Р.Мунье и др.

В конце 1789 года собрание приняло внесенный проект, установивший имущественный ценз, который и был заложен в основу избирательной системы. Она разделила граждан страны на активных и пассивных. В число первых вошли те, кто обладал имущественным цензом, платил прямые налоги в разных размерах. Именно они и имели право избирать и быть избранными. Вторые, т.е. большинство населения, были лишены избирательных прав. Так крупная буржуазия фактически и юридически закрепила свое господство в стране.

[ У нас этого просто не потребовалось: не смотря на “демократические” тенденции большинство избирателей традиционно голосовало “как прикажет партия” (да и кроме того всеобщее избирательное право УЖЕ было закреплено в конституции, не выкидывать же?) ]

В 1789-1790 гг. Учредительное собрание принимает законодательные акты, имевшие важное политическое значение так как были направлены против институтов старого порядка, на обновление французского общества. К ним относится административное переустройство Франции, упразднившее средневековое деление королевства; конфискация имущества и земельной собственности церкви, которая к тому же лишалась ряда важных прав и обязанностей (регистрация рождения, брака, смерти), перешедших к государству [ это все у нас было сделано еще в 1917-1924 годах ]. Законодательным путем уничтожены сословные деления, что на практике означало обеспечение юридического равенства граждан и являлось важным шагом на пути создания нации [ это нам уже опять-таки было “дано в ощущениях”: сначала “сталинская Конституция”, а потом “общенародное государство”. Так что нашим депутоидам повезло: и этот вопрос можно было окутать туманом ].

Оппозиция конституционалистам, не желавшим и страшившимся дальнейшего углубления революции, менее явственная в Собрании, активизировалась вне его стен как в деятельности клубов, так и на страницах прессы [ ну прям “все как у нас”! ].

Уже весной — летом 1789 года в стране издавалось множество газет, [ число их временами доходило до пятисот ], придерживавшихся различных политических взглядов и направлений, а также многочисленные листовки, брошюры, воззвания и обращения к народу. Страну буквально затопил невиданный прежде поток политической литературы, что, безусловно, способствовало информации населения о происходивших заседаниях, и свидетельствовало о постепенном вовлечении, главным образом, городского населения в политическую борьбу.

Партийное размежевание еще не оформилось. На этом этапе роль протопартий в какой-то мере играли политические клубы. Первоначально их состав был довольно широк, но по мере развития событий внутри клубов происходила поляризация политических сил, сопровождавшаяся выделением тех или иных групп. Так, “Общество друзей конституции”, известное под именем Якобинского клуба (как он именовался по помещению библиотеки монахов-якобинцев, в которой проходили его заседания), первоначально объединило всех сторонников нового революционного порядка прессы [ мало кто помнит, что Наполеон Бонапарт был членом Якобинского клуба; как впрочем, и то, что Путин рабтал в демократической администрации Собчака ]. В 1790 г. выделилась его правая часть — умеренные либералы (О. Мирабо, Ж. С. Байи, И. Ле Шапелье), образовавшие “Общество 1789 г.” Наиболее радикальным по своим настроениям и составу был Клуб кордельеров (назван по имени церкви, в помещении которой проходили его заседания), официально именовавшийся “Общество прав человека и гражданина”. Его отличало небольшое количество депутатов, невысокие членские взносы и республиканские воззрения Ж. Ж. Дантона, К. Демулена, Ф. Робера, Ж. В. Моро. Разнородные демократические круги объединяли “Социальный кружок” и “Всемирная федерация друзей истины”.

Одновременно в Париже и других городах возникали многочисленные народные общества.

В обстановке обозначившегося раскола еще недавно единого третьего сословия [ у нас это был временный блок части второго (уже успевшей вкусить “блага цивилизации” в виде “нетрудовых доходов”) с революционной частью третьего ], после попытки бегства королевской семьи и разгрома мирной демонстрации на Марсовом поле, поспешно завершилась работа над первой конституцией, которая была подписана королем, утверждена Собранием и приобрела законную силу в сентябре 1791 года. Конституция закрепила новые государственно-правовые институты: принцип представительного правления и разделения властей, провозглашенных Декларацией. Народное представительство получило некоторое преимущество перед наследственным монархом, законодательная — перед исполнительной.

[ У нас (уже в России, в первой Конституции), насколько я помню, был введен принцип некого равновесия: и президент мог распустить Верховный Совет, и Верховный Совет мог объявить импичмент президенту (впоследствие эта двусмысленность и привела к весьма некрасивым событиям) ]

Король отныне именовался не милостью Божьей, как прежде, а “милостью Божьей и в силу конституционных законов”. Он был лишен права объявлять войну и заключать мир, и в то же время наделен широкими полномочиями: назначал министров, возглавлял администрацию, командовал армией и флотом, назначал послов в другие государства, а также “ заботился о внутренней безопасности королевства”. Конституцией предусматривалась также личная неприкосновенность монарха.

Национальное законодательное собрание — высший орган законодательной власти — обладал законодательной инициативой, принимал законы, определял государственные расходы, вводил налоги, учреждал государственные должности, объявлял войну и ратифицировал международные договоры. Оно избиралось на двухстепенной основе сроком на два года. Имущественный ценз был сохранен. Пассивные граждане лишались избирательных прав на всех ступенях высшей и местной власти.

[ У нас, к моему большому сожалению, такую норму ввести не решились... теперь пожинаем плоды ]

Принцип разделения не был проведен с той четкостью и последовательностью, как, например, в конституции США. Законодательное собрание было однопалатным, а право отлагательного вето было закреплено за королем.

Кроме короля и парламента создавалась также и независимая от них судебная власть.

Избранное летом на основе конституции 1791 г. Законодательное собрание, приступившее к работе с 1 октября 1791 г., по своему политическому составу отличалось от Учредительного. Решение Учредительного собрания о том, что никто из его членов не подлежит переизбранию в новую законодательную палату, привело к печальным последствиям. В законодательный орган пришли неопытные малоизвестные политики, не знакомые с принципами парламентаризма, что, безусловно, осложнило его работу.

[ Ну у нас-то, к сожалению, опять-таки было не так: наши уже “опытные” политики поспешили рассесться в креслах законодателей в Верховном Совете (а в СССР, если вы помните, вообще был введен принцип “ротации”, при котором состав ВС периодически менялся, но туда кооптировались “рекруты” из состава Съезда, что приводило к постоянным “разбродам и шатаниям” и периодическим пересмотрам решений – в зависимости от того, насколько “правым” или “левым” оказывался новый состав... все это, конечно, тормозило нормальный законотворческий процесс) ]

В Законодательном собрании почти не осталось роялистов, явных защитников старого порядка
[
У нас в СССР было ровно наоборот ], первоначально в нем господствовала группа конституционалистов, именовавшихся фейянами; в оппозиции находились депутаты, связанные с Якобинским клубом. Их большинство позднее стали именовать жирондистами — это были сторонники буржуазной республики. Крайне левая группа — сторонники М.Робеспьера — монтаньяры (гора) [ Ельцин и компания ].

Законодательное собрание не смогло на практике реализовать заложенные в конституции основы государственно-политического устройства Франции. Слабость, несовершенство механизма взаимодействия властей скоро вылезло наружу. Ну смотрите: попытка бегства
короля в конце июня 1791 года [
можете считать, что аналогия несколько некорректна, но у нас аналогом можно считать путешествие Горбачева в Форос в августе 1991 года (опять двухсотлетний период!); некорректна потому, что до сих пор не доказано, что это была интрига самого Горбачева ]; политический кризис, вызванном действиями того же короля [ то объявляем реформы, то сворачиваем, “шаг вперед – два шага назад” ]; ухудшении социально-экономического положения [ Помните шуточку того времени: “что такое ускорение? Это когда раньше работали так: тяп... ляп... тяп... ляп... А вот сейчас: тяп-ляп-тяп-ляп-тяп-ляп”... ну к чему это могло привести, кроме появления талонов? Про вырубку виноградников уж вообще молчу! ]. А это, в свою очередь, привело к возникновению “антиконституционной оппозиции” в лице республиканского движения.

[ У нас такие “оппозиции” было аж две штуки: сторонники возврата к спокойным старым временам (это чтобы опять спокойно сидеть на седалище и “тяп... ляп...”) и революционЭров (среди которых, как я уже упоминал, была и интеллигенция, мечтающая о переустройстве общества – например, Казанник – и второе сословие, рвущееся к вожделенной крупной собственности) ]

“Парламентский этап” революции завершился государственным переворотом, совершенным демократическими силами. Восстание, произошедшее 10 августа 1792 г. в Париже, привело к свержению монархии. [ У нас это была схватка оппозиций, одна из которых победила другую (август, что характерно, но 91 года) ]

Что характерно, в этой потасовке был использован “непарламентский” способ решения политических проблем. Отрицание принципов парламентаризма проявилось также и в признании полномочий Повстанческой Коммуны, органа столичного самоуправления, являвшегося по своей сути параллельным институтом власти [ в России и республиках – переход фактической власти к Верховным Советам ]. Лидерство в революционной Коммуне принадлежало монтаньярам — якобинцам, которые представляли собой блок средней и низшей буржуазии и городских низов [ в России “низам” обломилось – от их имени выступили интеллигенты, “крестьяне от кафедры” (то есть, увы, в большинстве не технари-производственники, а “птицы- говоруны” – прообраз будущей номенклатуры; идеологи) система фактически воспроизвела себя сама! ].

Тем самым положение, сложившееся в стране после 10 августа, явилось отрицанием провозглашенных принципов конституционализма и разделения властей. Коммуна настояла на роспуске Законодательного собрания и на внеочередных парламентских выборах.

[ Опять несколько притянутый за уши аналог – роспуск ВС СССР и отставка Горбачева ]

Взамен существующих органов власти новую учредительную палату по примеру американского конституционного конвента 1787 г. было решено назвать Национальным конвентом. Деление граждан на активных и пассивных в выборах в Конвент отменялось. Они проходили на основе всеобщего избирательного права для мужчин, достигших 21 года. Внеочередные выборы обновили состав органа законодательной власти.

Конвент 1792-1794 гг. являлся уникальным органом власти, не имевшим аналога в истории. Он сосредоточил законодательную власть и важнейшие административно-управленческие функции, перешедшие к нему от правительства — совета министров, переименованного в Исполнительный совет.

[ По мне так и надо было и у нас сделать: голова должна быть одной. Не зря, ох, не зря вымерли многоглавые драконы! ] 

93-й год

“Моей первой мечтой было стать Хрущевым.
Мне очень не хотелось в будущем работать, поэтому
я мечтал стать главой государства.”
(М. Задорнов, сатирик)

С момента возникновения Конвента давление на него Якобинского клуба и Коммуны усиливалось, а противостояние Горы и Жиронды обострялось. Жирондисты стремились сохранить облик респектабельной правящей партии, уважающей законность и нормы парламентаризма. Монтаньяры установили тесные связи с Парижской коммуной, допустившей массовые убийства заключенных в парижских тюрьмах в сентябре 1792 г. Основным поводом раздора жирондистов и монтаньяров стала судьба Людовика XVI после того, как Конвент принял акт об отмене монархии и провозгласил установление во Франции республиканского строя. Монтаньяры поддержали требование Коммуны наказать бывшего короля за преступления против революции. Жирондисты, занимавшие поначалу уклончивую позицию, были вынуждены уступить. Процесс над Людовиком Капет — как стали называть свергнутого короля — завершился смертным приговором и казнью 21 января 1793 г.

[ Горбачеву и гэкачепистам повезло больше – только одному Язову пришлось застрелиться, и то он “промахнулся попал в Пуго” (шутка тех времен; шутка грубоватая, я упоминаю о ней только потому, что она впервые была озвучена еще ДО того, как Пуго застрелился – на баррикадах у Белого дома. по крайней мере, так утверждали свидетели) ]

В конце мая — начале июня 1793 г. власть перешла к Конвенту. Якобинский Конвент в кратчайшие сроки принял декреты, направленные на слом феодальной собственности на землю и утвердил новую конституцию.

Вторая конституция 1793 г. существенно отличалась от первой (1791 г.). Вместо монархии она вводила республику, представительное правление заменялось элементами прямой демократии, принцип разделения властей — сложившимся к этому времени их единством. В ее основу легли идеи Ж.-Ж. Руссо, и прежде всего идеи прямой демократии, принципы свободы, равенства и народного суверенитета, сформулированные в новой Декларации прав человека и гражданина, написанной М. Робеспьером.

Высшая законодательная власть принадлежала Законодательному собранию, который избирался на один год всеми мужчинами, достигшими 21 года и проживавшими не менее 6 месяцев в своем избирательном округе. Законодательному корпусу принадлежали широкие права: от издания законов, заведования бюджетом и введения налогов, до издания декретов по предметам управления, отдельным коммунам, общественным работам, контроля над должностными лицами и судебного преследования лиц, покушавшихся на безопасность республики. Законопроекты, принимавшиеся Собранием, поступали на рассмотрение и утверждение первичных собраний. Исполнительная власть как руководство общим управлением в республике, принадлежала Исполнительному совету, состоявшему из 25 человек [ вообще-то это аналог российского правительства; другое дело, что система назначения иная ]. Они избирались Законодательным собранием из числа кандидатов, представляемых департаментскими собраниями. Половина членов Исполнительного собрания обновлялась каждый год [ с одной стороны, жаль, что у нас не так; с другой – как неопытный специалист сходу начнет нормально исполнять обязанности? ].

Однако и эта конституция не исполнялась на практике, вместо этого монтаньяры укрепили чрезвычайные институты власти и применяли чрезвычайные методы правления [ ну у нас что-то подобное началось несколько позже, когда в регионах появились “представители президента”, вмешивающиеся в дела местных избранных народом властей... а чрезвычайные меры вообще применялись только в одной Чечне (ну и в Москве осенью 1993 года, но недолго) ]. Созданные в апреле 1793 г. и обновленные в июле Комитеты общественного спасения и общественной безопасности, сосредоточивший функции политической полиции, стали органами революционной диктатуры. Так от конституционной монархии страна пришла к республике, а затем — к якобинской диктатуре.

[ В истории России длительной диктатуры, собственно, не было – ГКЧП “правил” всего 3 дня (да и царство этих людей умещалось под их ногами), а генерал Руцкой со товарищи и того меньше – Россия фактически сразу перешла к бонапартократии. но все же, думаю, этот период истории интересно будет вспомнить – хотя бы для того, чтобы не повторять ошибок прошлого, когда последнего бонапартократа отнесут на свалку истории.
Кстати: декрет Конвента о начале Большого террора против “врагов народа и Республики” и знаменитый указ Ельцина о роспуске ВС СССР тоже разделены 200-летним интервалом – сентябрь соответственно1793 и 1993 года. Начнешь копаться в таких подробнстях – можно и смстиком заделаться...
].

После начала Большого Террора, 10 октября 1793 г., Конвент принял декрет о революционном порядке управления, отложив введение конституции в действие до заключения мира, а Комитет общественного спасения был наделен широчайшими полномочиями. Сам Робеспьер полагал, что революционное правление — это правление периода “войны между свободой и ее врагами”. Он утверждал, что “Революционное правление опирается в своих действиях на священнейший закон общественного спасения и на самое бесспорное из всех оснований — необходимость”.

[ Эка! “Обострение классовой борьбы по мере построения коммунизма”! Какой финт истории! Прямо-таки гегелевская спираль!
Или Сталин действительно в 30-е годы научился читать??? Да еще и историей стал интересоваться?
“Все новые идеи украдены до нас”?
]

Конвент, а главным образом Комитет общественного спасения выполняли функции, выходящие за рамки конституции, соединив законодательную, исполнительную и судебную власть, и проводил политику террора. В исторической литературе характер этой диктатуры характеризуется неоднозначно. Историки-марксисты рассматривали якобинскую диктатуру как высший подъем революции, а ее характер как революционно-демократический в силу того, что в своей деятельности она опиралась на революционные комитеты и народные общества, тем самым сотни тысяч людей вовлекались в политическую жизнь страны.

В последние 10-15 лет российские исследователи отказываются от подобных взглядов. С позиций правоведения, изучения становления правовых государств в странах Западной Европы, якобинская диктатура представляется не демократическим органом, а диктатурой террора, утверждают ученые. В ее основу легла теория и идеи Руссо, заключавшиеся не только в проповеди свободы и равенства, но и в утверждении тезиса о правлении “неошибающейся” общей воли и принципа народного суверенитета. На практике реализация идей Руссо показала, что “нет тирана страшнее, чем возомнивший себя выразителем всеобщей народной воли”.

[ Похоже, Сталин и Руссо почитывал на досуге. Поневоле начинаешь верить в мифическую библиотеку из “двадцати тысяч томов, снабженных пометками Сталина” (хотя люди лично знавшие Сталина в один голос утверждают, что читать он не любил) ]

С позиций парламентаризма, якобинская диктатура может быть охарактеризована как революционный антипарламентаризм. Осуществление “принципа народного суверенитета”, который толковался в духе прямой демократии, вело к серьезному ограничению в правах и полномочиях народного представительства (ежегодное переизбрание, “народная цензура” и пр.), поскольку наиболее полным выражением народного суверенитета считались первичные собрания граждан. Но вместе с тем принцип единого делимого народного суверенитета предполагал и отказ от разделения властей. А это вело на практике, как показал пример Французской революции, отнюдь не к расширению демократии, а к ее ограничению, к концентрации государственной власти в одних руках.

[ Здесь можно остановиться на двух вещах. Первая из них банальна, как фраза “благими намерениями вымещена дорога в Ад”. А вот вторая не столь распространена. Смысл ее в том, что утверждения типа “демократия всегда приводит к диктатуре” или “демократия – самый кровавый строй” не соответствуют действительности! Сами посудите: какая-такя “демократия”, если она – не демократия (в стандартном смысле), а диктатура? Ведь если нет разделения властей, “системы сдержек и противовесов”, многопартийности, если у людей по сути отсутствует выбор – какая это демократия?

В общем, зародыш бонапартократии таился уже в якобинской диктатуре. Ну, или, в нашем примере – в бюрократически-номенклатурной системе управления СССР ]

За победой над внешним врагом последовали разногласия и углубление противоречий в самом лагере якобинцев, завершившиеся усилением террора. Владевшая всей полнотой власти, якобинская партия переживала процесс самоистребления [ ай да Иосиф Виссарионыч, ай да библиофил! ], а борьба за углубление революции завершилась крахом, так как народные массы не получили вместо желаемого - политику террора. И это привело якобинцев к потере поддержки общества. В результате переворота, осуществленного 9 термидора 1794 г., якобинская диктатура была свергнута, Робеспьер и его сподвижники казнены. К власти пришел “термидорианский блок” социальных слоев, недовольных революционной диктатурой и видевших в перевороте спасение от нее.

За прекращением массовых публичных казней последовало постепенное разрушение той системы институтов власти, которая сложилась в период террора: упразднены трибуналы и Парижская Коммуна; прерогативы Комитетов общественного спасения и общественной безопасности были разделены между 16 комитетами Конвента. Мирные договоры с Пруссией, Испанией и Голландией послужили поводом для роспуска Конвента (декрет 1793 г. объявлял Конвент высшим органом власти “до заключения мира”).

5 фруктидора (22 августа) 1795 г. принята новая Конституция. По своему духу она перечеркивала многие положения якобинской конституции и отчасти являлась возвращением к принципам первой конституции (1791 г.). Новая конституция восстановила принципы представительного правления и разделения властей. В ней отразилось стремление учредителей создать гарантии против диктатуры какого-либо одного института власти или политической партии. В то же время из нее была исключена Декларация прав человека и гражданина, провозглашавшая равенство и статья, утверждавшая, что “целью общества является общее благосостояние”.

Конституция отменила всеобщее избирательное право и восстановила избирательные цензы и двухступенчатую систему выборов. Имущественный ценз был достаточно высок и предполагал наличие имущества, приносящего доход не меньше чем оплата 200 рабочих дней, наем помещения, арендная плата за которое должна была быть не менее чем оплата 150 рабочих дней, или наличие земельной собственности. В результате власть была сконцентрирована в руках электората, насчитывающего около 30 000 человек. Устанавливался возрастной ценз для депутатов.

[ В России де-факто существует имущественный ценз для депутатов, а не для избирателей. Даже официальный: только чтобы в кандидаты попасть, нужно немалый избирательный залог заплатить. Либо агитаторов нанять, чтобы подписи собрали - тоже денег стоит ]

Важным отличием новой конституции явилось введение двухпалатной системы в законодательном органе страны: Совет старейшин (250 депутатов не моложе 40 лет) и Совет пятисот (500 депутатов не моложе 30 лет). Инициатива и подготовка законопроектов принадлежала первой палате — Совету пятисот, а утверждение законов являлось прерогативой верхней палаты — Совета старейшин. Членам Законодательного корпуса предоставлялись широкие личные гарантии: их нельзя было преследовать в судебном порядке, обвинять и судить за то, что ими говорилось или делалось в связи с исполнением служебных обязанностей.

[ Да, почти Россия... ]

Исполнительная власть вручалась Директории, которая состояла из пяти человек [ у нас правительство и администрация президента покрупнее будут... ], назначавшихся Советом старейшин из списка кандидатов, предлагавшихся Советом пятисот. Ежегодно один из пяти членов Директории подлежал смене. Директория могла общаться с обоими советами только письменно. Два принятых декрета, касавшихся состава новых законодательных органов должны были обеспечить преемственность власти и препятствовать попыткам восстановления монархии.

В истории французского парламентаризма Директория осталась попыткой совместить принципы либерального парламентаризма с республиканской формой правления (при этом возглавлял страну не президент, как в Америке, а 5 директоров [ все помнят такое явление, как “семибанкирщина”? ]); разделение властей, порядка и законности с идеями народного суверенитета.

Несмотря на все усилия укрепить государственно-правовое устройство, конституцию 1795 г. постигла участь предшествовавших: она не заложила основы прочного государственного режима. Причиной этому явилась политическая неустойчивость, заговоры, казнокрадство. Директория (1795-1797 гг.), в состав которой вошли бывшие члены термидорианского Конвента периодически переживала политические кризисы и была вынуждена бороться, с одной стороны, с роялистами, а с другой — с остатками партии монтаньяров-якобинцев. При этом она нередко прибегала к незаконным методам и теряла опору в обществе.

4 сентября 1797 года был произведен новый переворот, результатом которого стало изменение состава Директории и обновление состава министров. С нарушением конституции проходили и выборы весной 1798 и 1799 годов, в конце концов жертвой нарушения конституции стала и сама Директория.

В результате нового государственного переворота, совершенного 18-19 брюмера (9-10 ноября 1799 г.) Наполеоном Бонапартом, Директория была упразднена, а власть вручена трем консулам — Бонапарту, Э. Ж. Сийесу и Р. Дюко [ В России: президент, премьер-министр и глава администрации президента (в качестве “серого кардинала”). Кстати, опять совпадение: выборы, на которых Владимир Владимирович набрал 37%голосов, произошли… да-да, 9 ноября 1999 года. “18 Брюмера Владимира Путина” – звучит! ]. Номинально республика продолжала существовать вплоть до 1804 г.

 Первый (и последний) Консул

"Человек, который кормил обезьян орехами,
однажды сказал:
– Дорогие обезьяны! Орехов стало мало. Теперь я буду вам давать утром только три килограмма, а вечером четыре!
Обезьяны пришли в ярость.
– Ну, хорошо, хорошо! — рассмеялся человек. — Я вам буду давать утром четыре, а вечером три!
Обезьяны обрадовались."
(В. Тарасов, "Технология жизни или книга для героев")

Две законодательные комиссии в короткий срок выработали новую конституцию. Один из ее авторов так определил предназначение новой конституции: “Невежественный класс не будет отныне оказывать влияния ни на законодательство, ни на правительство; все делается для народа и во имя народа, ничто не делается его собственными руками и под его неразумную диктовку”. Конституция 1799 года отвергла все принципы парламентаризма от представительства до разделения властей и заложила основы единоличной власти. [ Вот ТАКОЕ нам еще только ПРЕДСТОИТ... ] В результате избиратели были лишены какого бы то ни было влияния на политическую жизнь [ правда, де-факто и у нас теперь то же самое ]. Выборщики только намечали кандидатов в депутаты. Их отбор и утверждение должны были производиться Охранительным Сенатом, состоявшем из лиц, которые назначались пожизненно и не сменялись [ Центризбирком и избиркомы на местах? Ну правильно: а кто же еще отвечает за то, чтобы нужных кандидатов допустить до выборов, а остальных снять “за нарушения”! (Для тех, кто живет далеко от Нижнего Новгорода: в 2004-м году чтобы снять неугодного кандидата избиркомовцам пришлось... подделать подписные листы! Причем в тот момент, когда у кандидата уже имелась на руках копия подлинных листов, заверенная печатью самого избиркома!) ].

Конституция учреждала три законодательных органа: государственный совет (ему принадлежала законодательная инициатива), трибунат (в его прерогативы входило обсуждение законопроектов) и законодательный совет (который утверждал законы, но не имел права их обсуждать). Тем самым принцип разделения властей был заменен разделением законодательных функций, а законодательная власть попадала в зависимость от исполнительной [ “Он сказал: “все как у нас. Только меньше в десять раз...” (с) ].

Вся исполнительная власть находилась в руках трех консулов, назначаемых на 10 лет.

 Vivat l`emperatier!!!

“На замене замена - дело на слово,
Вместо памяти сердца - "Память" Сычёва.
Вместо шила и мыла - редька с хреном.
Вместо старого пленума - новый пленум.”
(А. Макаревич, певец)

Первый консул наделялся широчайшими полномочиям — для принятия решения достаточно было только его мнения [ То есть для продвижения любого, самого дурацкого или откровенно антинародного закона (типа о монетизации льгот или о приватизации лесов или водных акваторий) нужно было только убедить Пу... ну, в общем, президента ]. Двое других консулов имели право лишь заносить в журнал заседаний свое особое мнение, либо возражения. Консулами были назначены Наполеон Бонапарт, Ж. Ж. Камбасерес и Ш. Ф. Лебрен. Двое последних были достаточно бесцветными людьми [ ну ладно, председатели правительства еще мелькают на телеЕЛЕвидении иногда, а кто помнит, кто у нас Госдуму возглавляет? ], не способными и не желавших противодействовать Бонапарту [ судя по слухам, Касьянов попробовал ]. Дальнейшее нарушение конституционных норм привело к объявлению Наполеона Бонапарта пожизненным первым консулом 29 июля 1802 г., через два года он был провозглашен императором французов (2 декабря 1804 г.)

[ Продолжаем фиксировать совпадения: именно 1 декабря 2004 года были отменены выборы губернаторов в России, что зафиксировало фактическое единовластие Путина… Неужели и администрация президента занималась изучением истории бонапартистской Франции?
Слишком уж много совпадений…
].

Этому сопутствовало принятие новой, третьей по счету, бонапартистской конституции. Она состояла из 142 статей, причем значительная часть была отведена рассмотрению вопросов престолонаследия, регентства и императорской семье.

[ У нас, передавая власть приЁмнику, пока обходятся без замены конституции. ДеРЬмократия, панимаииииШ...

Не понимают. Не понимают, что такого неконституционного приЁмника неконституционным же путем могут и в сторону отодвинуть. Ничему не научила история якобинской диктатуры и Директории... ]

Сформирован состав сената, в который должны были входить французские принцы с 18-летнего возраста, высшие сановники, лица, назначенные императором [ ну тут опять же, де-факто, и здесь мы не отстаем ], а также 80 членов по выбору самого сената из списка, предлагаемого императором.

Так, за краткий исторический период Франция прошла от абсолютной монархии — к конституционной монархии, затем — к республике, якобинской диктатуре и вновь монархии, практически не ограниченной. В значительной мере повторялся цикл смены режимов, пройденный в ходе английской революции.

Разумеется, аналогия между историями двух столь различных и столь далеко отстоящих друг от друга в истории государств не может претендовать на роль строгого научного исследования. Бонапартократия, сложившаяся в России, имеет другие истоки, иную историю (а кто не знает, что в истории трагедия если и повторяется, то как фарс?). Да и делится она на два периода: ельцинскую и путинскую. Но, при всех различиях, такое обилие аналогий не может не послужить источником для размышлений.   Всем, кого этот текст не оставит равнодушным, и кто пришлет хотя бы краткий коментарий, буду весьма благодарен.

Алексей Акчурин, январь, 2008 год

Post Scriptum, или почему я считаю Путина похожим на Бонапарта

А вот действительно, почему? Ну чем может быть похож бывший сотрудник 6-го управления КГБ то есть, человек незаметный, обязанный быть незаметным по долгу службы, неведомым способом сделавшийся президентом великой страны на постоянно гарцующего перед очами публики боевого генерала, покрывшего себя неувядаемой славой и захватившего власть в открытую, считай, силой? Чем напоминает неброский, не слишком-то выдающийся чиновник-бюрократ, управляющий мирной страной, талантливого императора, покорителя империй? Ростом, разве что ;~) Не ошибся ли ты, Алексей Петрович?

Что ж, попробую заняться СЕБЯанализом :~)

 Итак:

  1. Воля к власти. Не смотря на то, что скрытые пружины, вознесшие Владимира Владимировича на вершину громадного государства не совсем ясны, понятно, что он этого ХОТЕЛ. Перед назначением его премьером в стране было чиновников подобного ранга несколько сотен: выбирай-не-хочу! И то, что стал премьером именно он, свидетельствует о том, что он СУМЕЛ протолкаться к заветному креслу среди толпы в несколько сотен. Значит, ХОТЕЛ.
    Более того: все, кто хоть немного следил за его политикой (хотя бы за кадровыми перестановками) хорошо знает, что одной из его целей (я считаю, главной) было сохранение и укрепление его личной власти. Это первое.
  2. Он имел мощную поддержку. Фактически, он устраивал всех: например, когда Наполеон увлекал правительство проектом завоевания Египта, эта его казалось на первый взгляд чистейшая авантюра, удовлетворяла, как оказалось, буквально всю страну. Директора радовались, что становившейся все более независимым полководец уберется к черту на куличики, Бонапарт надеялся далеко за морем устроить подобие своего независимого государства, солдаты мечтали о богатой добыче, буржуазия о выгодной торговле, рабочие и крестьяне о том, что данное мероприятие даст работу тысячам людей, за которую они получат полновесные деньги. И если для прохода на первый срок Путину понадобилась поддержка только части “элиты” (современная Россия все же не Франция!) то второй срок был ему практически гарантирован. Да и на третий бы прошел (а может, он, этот третий срок, еще БУДЕТ!)
  3. Путин, как и Наполеон, умеет подбирать людей. Исполнительных и способных выполнять поставленные задачи. Другое дело, что задачи перед Путиным стоят несколько иные, чем перед Наполеоном, но таково уж современное геополитическое положение России...
  4. Наполеон весьма трепетно относился к СМИ. Многие помнят фразу “одна газета стоит дивизии”. Но мало кто знает, что еще Первый Консул в 1800 году издал указ, угрожающий любой газете немедленным закрытием в случае помещения там “статей, противных уважению общественного договора, народного суверенитета и славе французского оружия, а также статей ругательных по адресу держав, дружественных республике или с ней связанных, хотя бы эти статьи и были перепечатаны из иностранной периодической печати”. После чего критика самого Наполеона сделалась совершенно невозможной (правда, сами французы наполеоновские газеты называли “носовыми платками”, особенно после их полной национализации в 1809 году).
    А теперь сравните с современным законом о печати. В частности, с положением о том, что высшее чиновничество критиковать запрещено. Пусть и с оговорками. А цензурные комитеты, которые пыталась организовать еще прошлая Госдума, не напоминают вам наполеоновские “Консультационные бюро”?
    Да, кстати: до 1807 года французским газетам было запрещено писать о России похвальные статьи (бранить – сколько угодно), с 1807 года стало наоборот (бранить запретили, “рекомендовали” хвалить), а с 1811 все вернулось “на круги своя”. Я всегда вспоминаю этот эпизод, когда смотрю на телефлюгеров, “колеблющихся вместе с линией партии” (в зависимости от того, ведет ли наш Государь идеологическое противостояние или совместную “антитеррористическую борьбу”). Смешно, да не до смеха.
  5. Наполеон (как государственный деятель) был антилибералом. Как утверждает Тарле, он не верил, что экономика может действовать без жесткого государственного управления, “сама собой”, под управлением собственных законов. Что ж, Владимир Владимирович громко вещает о “демократии” и недопустимости чинить помехи российскому бизнесу.
    Между тем как сонмы чиновников из построенной им “вертикали власти” все активнее берут бизнес под свой контроль. Только этот факт - даже если забыть про наскоро сляпанную в нужный момент фирму БайкалФинансТруп с неизвестно откуда взявшимися миллиардами – весьма показателен.
  6. Путин – прагматик. Он использует то, что имеет под рукой: новомодные концепции либеральных монетаристов, старые традиции (как советские, так и религиозные); задорных петросянов от культуры, сотрудников КГБ и профессиональных казнокрадов – будь только лоялен и служи. Наполеон поступал точно так же (извините, тысчи примеров привести не могу, читайте, если хотите, Камерона или Тарле); но он, например, возвел в баронское достоинство Парментье, внедрившего во Франции разведение картофеля; лично вручил орден Почетного Легиона Делессерту, изобретателю сахарной свеклы. И точно такой же орден собственноручно повесил на грудь знаменитому пирату Роберу Сюркуфу (за то, что он топил, грабил и захватывал английские суда). В то же время он не захотел внедрять передовые экономические методы управления (например, Дюпона или де Немюра) и ограничился полумерами.
    Ну что ж, и у того и у другого в результате получился своеобразный экономический Тянитолкай.
  7. Продолжу экономическую тему. Наполеон был непоследователен в своих поступках. “Его крутые действия, внезапные решения, неожиданные перемены в мероприятиях, — писал Е. Тарле,— все это наносило не только торговле, которую он разорял (и знал, что разоряет), но даже и промышленности непосредственно самый реальный ущерб. Не было чувства обеспеченности, капиталы упорно прятались, изменения в тарифной системе, часто непредвиденные даже для министров, обескураживали заграничных контрагентов французских мануфактур и торговых Домов”. Ничего не напоминает? Одной только пенсионной реформы было аж три варианта! А постоянные метания перед телевизором, демонстративная раздача министрам “поручений”, которые они и не собирались выполнять (типа, например, открытие Российской нефтяной биржи)?
  8. Наполеон тщательно выстраивал свою “вертикаль власти”, не останавливаясь перед самым откровенным маразмом. В частности, он пообещал назвать одну из самых красивых площадей Парижа именем того департамента, который быстрее других выплатит всю сумму налогов. Так в столице Франции появилось название “Площадь Вогезов”. Владимир Владимирович тоже в этом случае мало перед чем останавливается.
    Что, в этом вопросе вы со мной не согласны? Может, даже считаете, что я клевещу на всеми любимого президента?
    В таком случае, придите в ближайшее отделение Союза Ветеранов и произнесите (громко, чем громче, тем лучше) фразу “Герой России Рамзан Кадыров”...
  9. И тот и другой, на словах защищавшие частную собственность, не брезговали перед “равноудалением” неугодных “олигархов” (с конфискацией, естественно). Ну примеры из российской истории вы все знаете, а что касается Наполеона, упомяну только дело Уврара, известного среди парижских банкиров под кличкой “Старый дракон”. Причем Уврар вовсе не имел политических амбиций, а просто отказался предоставить императору крупный кредит.
    Кстати, через несколько лет тот же Уврар был ограблен окончательно (но на этот раз “за дело” - сумел провернуть финансовую махинацию, “нагрев” государственную казну на несколько миллионов франков).
  10. И тот и другой, сумев обеспечить своим государствам финансовую стабильность, сразу занялись реализацией мощных и весьма затратных военных программ. Правда, Наполеон вел многочисленные войны, а Путин – только одну, но кто знает, что ждет нас впереди...

 

В общем, надеюсь, десяти пунктов для обоснования моего мнения вам, уважаемые читатели, вполне хватит.

Будут мысли – пишите! Будут деньги – высылайте ;~)