Пьер Бурдье НЕГАРАНТИРОВАННОСТЬ ПОВСЮДУ Деморализованное сознание Сегодня стало ясно, что негарантированность вездесуща. Ее можно увидеть в частном и общественном секторе, где многократно возросло число ограниченных по сроку контрактов и рабочих мест на неполное время занятости, на предприятиях промышленности и в учреждениях по производству и распространению культуры, в образовании, журналистике, в СМИ и т. д. Почти повсюду она оказывает одинаковое воздействие, которое проявляется особенно четко в крайнем варианте – у безработных: деструктурирование жизни, лишенной, в частности, своих временных структур и проистекающий отсюда упадок любых связей с миром, с пространством и со временем. Негарантированность глубоко поражает тех, кто страдает от нее. Сталкивая человека с неопределенностью будущего, она одновременно лишает свои жертвы всякой возможности рационального планирования будущего, лишает их того минимума надежды и веры в будущее, который необходим для коллективных действий против невыносимого настоящего. К этим последствиям негарантированности для тех, кто непосредственно затронут ею, добавляется воздействие на тех, кто, на первый взгляд, оказывается ею пощаженным. О ней невозможно забыть, она всегда присутствует во всех головах (за исключением голов либеральных экономистов, вероятно потому, что те, по меткому замечанию одного их теоретического противника, извлекают выгоды из той разновидности протекционизма, которая обеспечивается их служебным положением и избавляет их от негарантированности). Негарантированность не оставляет в покое ни сознательное, ни бессознательное. Существование обширной резервной армии, которую из-за перепроизводства дипломов можно обнаружить далеко не только среди лиц с низкой квалификацией, внушает каждому наемному работнику чувство, что он отнюдь не является незаменимым и что его работа, его место служит, в известной мере, привилегией, правда, весьма хрупкой и находящейся под постоянной угрозой (об этом ему напоминают, по крайней мере, его работодатель при малейшей ошибке и журналисты при ближайшей забастовке). Объективная ненадежность положения способствует всеобщей субъективной неуверенности, поражающей сегодня в условиях высокоразвитого народного хозяйства всех наемных работников, включая тех, кто вообще не затронут ею или затронут косвенно. Этот вид <<коллективного менталитета>>, характерный для нынешней эпохи, служит причиной деморализации трудящихся, которую можно наблюдать в неразвитых странах (я имел такую возможность в Алжире в 60-е гг.), страдающих от высокого уровня безработицы и неполной занятости, охваченных постоянным страхом безработицы. Безработные и работники, находящиеся в состоянии негарантированности, с трудом поддаются мобилизации, поскольку их способность строить планы на будущее нарушена. Именно эта способность служит предпосылкой для любого так называемого рационального поведения, начиная с экономического расчета и кончая политической организацией. Парадоксальным образом, как я показал в своей первой и, вероятно, до сих пор актуальной книге о <<работе и работниках в Алжире>>, необходимо обладать хотя бы минимумом возможностей для воздействия на действительность, чтобы быть в состоянии разработать революционный проект, поскольку этот последний всегда является продуманным стремлением изменить настоящее с привязкой к виденью будущего. В отличие от субпролетария, пролетарий обладает этим минимумом уверенности и гарантированности в настоящем; и это основная предпосылка того, что он вообще приходит к идее преобразования настоящего в связи с будущим, на которое он возлагает надежду. Но, между прочим, он является всегда и тем, кому есть еще, что защищать и терять – свое изнуряющее и низкооплачиваемое рабочее место, и многие его черты поведения, описываемые иногда как слишком осторожные и консервативные, проистекают из этого страха свалиться вниз, снова скатиться в ряды субпролетариата. Негарантированность как стратегия Если безработица достигла сегодня столь высокого уровня в различных странах Европы, а негарантированность охватывает большую часть населения, рабочих, служащих в сфере торговли и промышленности, журналистов, учителей и студентов, то работа становится весьма редким благом, которое стремятся обрести любой ценой. Это обрекает наемных работников на полный произвол работодателей, которые, как можно видеть каждый день, злоупотребляют этой властью. Конкуренция за работу идет рука об руку с конкуренцией в ходе работы, являющейся в основе своей просто другой формой конкуренции за работу. Таким образом люди стремятся сохранить работу любой ценой перед лицом угроз увольнения. На основе этой конкуренции, иногда столь же жестокой, как и конкуренция предпринимателей между собой, возникает настоящая борьба всех против всех, уничтожающая всякие ценности солидарности и человечности. Те, кто сетуют на цинизм, который, по их мнению, ежедневно демонстрируют мужчины и женщины нашей эпохи, должны, по меньшей мере, видеть и связь этого цинизма с экономическими и социальными условиями, делающими его необходимым и даже вознаграждающими его. Итак, негарантированность оказывает не только прямое воздействие на тех, кого она затрагивает (мешая им мобилизовать свои силы), но и косвенное на всех остальных – посредством страха. Этот страх систематически используется в рамках стратегии негарантированности, как, например, в случае внедрения часто упоминаемой <<гибкой организации труда>>. Мы знаем, что она мотивирована как политически, так и экономически. Невозможно отделаться от подозрения, что негарантированность вовсе не является продуктом экономической неизбежности, отождествляемой с часто упоминаемой <<глобализацией>>, а, скорее, служит продуктом политической воли. <<Гибкое>> предпринимательство, в известной мере, сознательно использует ситуацию, порождаемую негарантированностью, и еще более усугубляет ее. Оно стремится снизить издержки и сделать такое снижение возможным, подвергая наемных работников постоянной угрозе потери рабочего места. Весь мир материального и культурного, общественного и частного производства, таким образом, вовлекается в широчайший поток негарантированности. Это можно видеть хотя бы на примере детерриториализации или независимости предприятия от места его размещения. Существовавшая до сих пор связь между ним и каким-либо национальным государством или местом (например, Детройтом или Турином в случае автомобильной промышленности) теперь в значительной мере исчезает с появлением так называемых <<сетевых предприятий>>, которые благодаря увязке производственных сегментов, технологического знания, сетей коммуникации, а также благодаря географически широко распространенных путей обучения могут распространяться на целые континенты либо даже на весь Земной шар. Разделяй и властвуй С помощью облегчения мобильности капиталов либо даже ее организации и с помощью <<перенесения производства>> в страны с низкой заработной платой была достигнута возможность расширения конкуренции между наемными работниками во всемирном масштабе. На место привязанного к национальному контексту либо даже огосударствленного предприятия, пришло транснациональное предприятие. Оно подвергает наемных работников конкуренции уже не только с соотечественниками или, как утверждают ультраправые демагоги, с поселившимися на территории собственного государства иностранцами, становящимися первыми жертвами негарантированности, а, в действительности, с вынужденными соглашаться на нищенскую оплату труда наемными работниками на другом конце Земли. Негарантированность – это часть новой формы господства, которая опирается на утверждение негарантированности как всеобщего длительного состояния и преследует цель побудить наемных работников покориться и согласиться со своей эксплуатацией и отчуждением. Для характеристики этой формы господства, по своим воздействиям сильно похожей на дикий капитализм эпохи ранней индустриализации, но совершенно беспримерной, кто-то предложил точную и выразительную концепцию флексплуатации (от слов <<флексибль>> - гибкий и <<эксплуатация>>). Это понятие весьма точно выражает сознательное использование негарантированности. Обостряя – особенно с помощью манипулирования производственными пространствами – конкуренцией между наемными работниками в странах с самыми значительными социальными достижениями и работниками в странах с наиболее низким уровнем социального развития, негарантированность оказывается в состоянии (под прикрытием якобы естественных экономических механизмов), сломить сопротивление и добиться покорности и повиновения. Предрасположенность к повиновению, которой благоприятствует негарантированность, служит предпосылкой для все более <<успешной>> эксплуатации, опирающейся на раскол между растущей группой не работающих и, с другой стороны, все время уменьшающейся группой тех, кто пока еще работает. По моему мнению, то, что постоянно выдается за экономическую систему, управляемую неизменными <<естественными>> общественными законами, есть на самом деле политический порядок, который может быть установлен только при активном и пассивном соучастии политических властей. Политическая борьба против <<флексплуатации>> Против этого политического порядка возможна политическая борьба. Ее первоначальной целью могло бы стать совместное выступление всех нынешних или потенциальных жертв негарантированности против ее разрушительного воздействия. Необходима мобилизация их сил, в том числе на международном уровне, с целью нейтрализации конкуренции, которую негарантированность пытается утвердить между наемными работниками. Необходим разрыв с логикой прежней борьбы с ее требованиями работы или повышения зарплаты, поскольку эта борьба целиком зациклена на своей работе и тем самым как бы допускает эксплуатацию других. На ее место могла бы прийти борьба за перераспределение труда (например, с помощью крупного сокращения продолжительности рабочей недели на европейском уровне) – перераспределение, которое было бы неразрывно связано с новым определением соотношения между временем производства и временем воспроизводства, отдыха и свободного времени. Подобная революция должна была бы начать с отказа от исключительно расчетливого и индивидуалистического взгляда, сводящего человека к просчитываемому существу, занятому только решением проблем чисто экономического характера. Чтобы экономическая система могла функционировать, наемные работники должны сами начать <<конструировать>> собственные условия производства и воспроизводства и условия для функционирования самой хозяйственной системы. Если текст не оставил вас равнодушным, можете высказать свое мнение в Гостевой книге. |
ПРИЛОЖЕНИЯ. Статья в Монд вошла
в сборник"Встречный пал" (встречный пал - огноь,который зажигают
навстречу лесному пожару), вышли еще пара сборников -"Встречный пал-2"
и"Вмешательства". Бурдье показывает проектную суть неолиберализма
и хомо экономикуса и выступает за консолидацию всех "сил старого
порядка",остатков "коллективных структур" перед лицом неолибералистского
нашествия. 1) http://www.homme-moderne.org/societe/socio/bourdieu/varia/essneoUK.html Что такое neoliberalism?
Программа для разрушения collective structures, которые могут препятствовать
чистой рыночной логике. Таким образом, Darwinian
мир проявляется - это - борьба всех против всех на всех уровнях иерархии,
которая находит поддержку каждого цепляющегося за свою работу и организацию
в условиях ненадежности, страдания, и напряжения. Без сомнения, практическое
утверждение этого мира борьбы не преуспело бы так полностью без соучастия
всех сомнительных мер, которые производят ненадежность, и существования
запасной армии служащих сделало людей послушным этим социальными процессами,
которые делают их положение сомнительным, также как постоянная угроза
безработицы. Эта запасная армия существует на всех уровнях иерархии, даже
на более высоких уровнях, особенно среди менеджеров. Окончательная основа
этого полного экономического (порядка), воздвигаемого под лейблом свободы
- в действительности структурное насилие безработицы, ненадежности срока
пребывания на работе и угроза сокращения производства, которое это подразумевает.
Микроэкономическая модель условий "гармоничного" функционирования
индивидуалиста - существование запасной армии безработных как массовое
явление, Это структурное насилие также вносит то, что называется трудовым Можно ли ожидать,
что экстраординарная масса страдания, произведенного видом этого политико-экономического
режима однажды будет служить отправной точкой движения, способного к остановке
гонки к пропасти? В действительности, мы сталкиваемся здесь с экстраординарным
парадоксом. Препятствия, с которыми сталкиваются на пути к реализации
нового порядка одинокого, но свободного индивидуума, удерживаются сегодня,
но Переход к "либерализму" имеет место в незаметной манере, подобно континентальному дрейфу, таким образом скрывая его эффекты от представления. Его наиболее ужасные последствия - длинного срока. Сами же эти эффекты скрыты, как это ни парадоксально, сопротивлением, которое этому переходу в настоящее время оказывают те, кто защищают старый (порядок), продолжающие влечь ресурсы, которые это содержало, на старом solidarities, на запасах социального капитала, которые защищают основную часть существующего социального (порядка) от падения в аномию. Этот социальный капитал обречен, чтобы увядать далеко - хотя не в коротком сроке - если не будет возобновлен и воспроизведен. Но эти те же самые силы "сохранения", с которым слишком легко было бы обращаться как с "консерваторами", являются также, с другой точки зрения, силами сопротивления учреждению нового (порядка) и могут стать для него подрывными силами. Если есть все еще причина для некоторой надежды, то, что обе силы все еще существуют, в государственных учреждениях и в ориентациях социальных акторов (в особенности людей и групп, наиболее привязанных к тем учреждениям, что связаны с традициями гражданского и коммунального обслуживания). Под видимостью всего лишь защиты (порядка), который исчезает, и защиты соответствующие ему своих"привилегий" (в чем они будут немедленно обвинены ),эти силы способны будут сопротивляться вызову , только работая, чтобы изобретать и строить новый социальный (порядок). Тот, который не будет иметь своим единственным законом преследование самовлюбленных интересов) и индивидуальной страсти к прибыли, что создаст место для collectives, ориентируемых на рациональное преследование целей, достигаемых и "ратифицируемых" только сообща. |
Хомо экономикус
как "антропологическое чудовище" Исследовав особенную(частную)
проблему вступления во владение собственностью особняка, Пьер Бурдие желает
доказать, как социологический ход может быть осуществленным конкретно
в экономическом поле. |
Ееще одна рецензия
на эту книгу- в"Либерасьон" При исследовании рынка
жилья в Департаменте Валь-д'Уаз, социолог берется за экономическую "теологию",
которая управляет народом . Безусловно ,трудно
ожидать от темы анкет о купле - продаже жилья в Департаменте Валь-д'Уаз
, чтобы она была чрезмерно привлекательной. Если Pierre Жилье, Дома Строительной фирмы Бунг, Дома Phйnix, GMF и Bruno-Petit, сортировки, службы градостроительства, отделки квартир, POS, Socotec и ZAC, в них он действительно разбирается, в деталях. Но "цель" социолога шире. Он использует действующее вооружение общественной науки , чтобы выстроить твердо "критику парадигмы экономики ". Итак, для этого и чтобы избегать обычного критиканства, порождающего "взятие всего под сомнение",критиканства имя которому легион - ему был нужен типичнейший предмет для изучения, сырой, "необработанный", способный раскрыться антропологическому видению. Предмет, который оставляет обычный и типиный для экономистов в их практике ", предмет, таким образом, который представляют всегда одним и тем жеспособом- согласно "единственно верной экономике": - как (производство) и реализация товара-жилья, и все. Теоретическая.экономика
стала нынешней "теологией", которая ориентирует мир,придает
ему его порядок и его язык, придает его беспорядку неизбежность "естественных"
фактов, обуславливает навязанный ему, насквозь политизированный язык,
который служит не больше чем "прикрытием" или музыкальным сопровождением
собственного языка, подает людям, под формами указателей, данные биржевых
маклеров, процентную ставку, курс доллара, ПОСТОЯННОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ КОТИРОВКИ
40(КОМПАНИЯ 40 БИРЖЕВЫХ МАКЛЕРОВ ), - как барометры их действий, их надежд,
их опасений. Это тем более парадоксально, что она делает все это, образно
говоря, " как если бы ничего не было ". Она старается казаться
все более и более объективной, Об экономической вере
(которую выявляют совместно коллектив в книге Bourdieu, команда, которой
этот руководит), точно к такому размышлению склоняет Frederic Lebaron
, при рассмотрении процедур, которыми экономика может вписываться в научное
поле, и в изучение комплекса производство, размножения и распространения
вер, которое она порождает, в процессе чего подлинные коллективные силы
действуют как социальные факты. " Речь идет о том, чтобы Материал Bourdieu,
категории и понятия которого Lebaron использует, очевидно подобен. Он
стремится также ломать " антигенетическое предубеждение обусловленной
науки, то есть глубоко внеисторичной и антиисторической , потому что она
обусловлена (...) вынесенной за скобки первоначальной ставкой всего общественного
укоренения экономической практики ", и восстанавливить, с одной стороны
" генезис экономического самого поля ", с Возможно, тут не так
легко раглядеть теоретических целей этого армрестлинга между социологией
и экономикой. Чтобы перевести его на политические термины,нужна небольшая
помощь. Если социология пытается прикрепить экономику к своему общественному
и историческому основанию, это потому, что, оставленный своим собственным
законам, экономическая сфера предпочитает быстро все свести к " заинтересованному
расчету и конкуренции без границы для выгоды ". Если социология старается
разрушить иллюзию " универсальности, внеисторизма ", это, потому,
что, либерализацией, отмена регламентации, развитие информационных методов
связи) и валютного обмена, осуществляются самостоятельность и унификация
мирового поля Фредерик Лебарон <Социология экономики> Пьера Бурдье является радикальным переосмыслением экономического порядка как относительно автономного пространства внутри социального мира, переосмыслением, опирающимся на использование некоторых инструментов анализа, позаимствованных в экономической теории, но использованных не по нормативному и схоластическому назначению, а во имя создания действительно всеобъемлющей экономической науки Одним из важных результатов
исследования, посвященного домам индивидуальной застройки, проведенного
в 80-х годах [12, 17] является выявление решающей роли политического фактора
и политической борьбы в процессе становления рынка. Закон о <персональной
помощи> через механизм Экономическая наука
принимает непосредственное участие в социальном построении экономики.
Например, <эффект теории> позволяет понять, что марксизм - это,
в первую очередь, действенная социальная сила, которая подвергла глубоким
изменениям саму структуру общественных отношений, видоизменяя отношения
господства и условия существование социальных групп, способствуя построению
самой идеи <рабочего класса> . Переоценивая роль
политических факторов в социальном построении экономики, П. Бурдье ставит
под сомнение господствующее ныне представление, что развивающийся процесс
<глобализации> является неизбежным и естественным. Социология экономики
оспаривает неизбежность экономического порядка, не забывая выявлять его
вес и силу инерции, чьи начала заложены в экономических габитусах и системах
представлений с ними связанных... |
Если текст не оставил вас равнодушным, можете высказать свое мнение в Гостевой книге. |